Письма царской семьи из заточения - Евгений Евлампиевич Алферьев
Вот холод 23 гр., и в комнатах мерзнем, дует, красивая кофта пригодится, будет греть снаружи и внутри. У нас всех «chilblains» (обмороженные места) на пальцах (помнишь, как ты от них страдала). Пишу отдыхая до обеда, камин горит, маленькая собачка Jimmy[248]твоя лежит рядом, пока ее хозяйка на рояле играет, 6-го Алексей, Мария и Жилик (П. Жильяр) играли маленькую пьесу (см. выше программу спектакля), очень мило – другие все учат разные французские сценки, развлеченье и хорошо для памяти. Вечера проводим со всеми вместе, в карты играем, иногда он нам читает вслух и я вышиваю. Очень занята весь день заготовкой к Рождеству, вышиваю и ленточки, по-прежнему рисую, и карточки, и уроки с детьми, так как священника к нам не пустят для уроков, но я эти уроки очень люблю – вспоминаю много. Буду теперь с удовольствием творения Григория Нисского читать, их раньше не имела. Последнее время читала Тихона Задонского. Все-таки привезла из моих любимых книг с собой. Ты Библию читаешь? Которую я тебе дала, но знаешь есть гораздо полнее, и я всем детям подарила и для себя теперь большую достала[249], там чудные вещи – Иисуса Сираха, Премудрости Соломона и т. д. Я ищу все другие подходящие места – живешь в этом – и псалмы так утешают. Родная, понимаем друг друга, спасибо за все, за все. Все переживаю.
Наш бывший раненый князь Эристов (Э.А.) опять лежит в нашем лазарете (не знаю причину). Если увидишь, кланяйся ему сердечно от нас всех, трогательный мальчик. Знаешь, он помог мост перед Зимним дворцом строить. Привет и спасибо большое милой Ек. В. (Сухомлиновой), что нас вспомнила, – ей и мужу (генералу В.А. Сухомлинову) душевный привет – храни и утеши его Господь Бог, который своих никогда не оставляет. Где Сережа (С.А. Танеев) с женой? От милой Зины (Менштед) получила письмо – дорогая ясная душа. И О.В. (Лохтину) благодарю, – грустно ни о ком ничего не знать… Да, прошлое кончено, благодарю Бога за все, что было, что получила, и буду жить воспоминаниями, которые никто от меня не отнимет. Молодость прошла… Тоскую сильно. И о тебе тоже, моей нежно любимой и далекой. Эмме (графине Фредерикс) привет и английской сестре, родителям (А.С. и Н.И. Танеевым) привет, очень рада, что ты их имя опять носишь[250].
6-го был молебен[251], не позволили идти в церковь (боялись чего-то). Я уже 2 недели не была. Не выхожу при таком морозе из-за сердца, но все-таки тянет сильно в церковь. Наша спальня – темная комната в коридоре около красной гостиной. Тогда только Жилику (П. Жильяру) и Вале (князю Долгорукову) твои снимки показала, дамам очень не хотелось, слишком твое лицо мне дорого и свято. Настенька (графиня Гендрикова) мне слишком далекая, она очень милая, но мне не близкий человек – мои близкие все далеко, далеко. Окружена их фотографиями, вещами, кофточками, халат, туфли, серебряное блюдечко, ложка, образа и т. д. Так хотелось бы что-нибудь послать, но боюсь, пропадет. Господь милостив, долготерпелив, помни это. Горячо и нежно целую, перекрещу, люблю. Мы все крепко целуем, любим, тронуты поздравлениями, всегда молимся, вспоминаем не без слез.
Твоя.
9-го. Сегодня праздник образа «Нечаянной Радости», стала теперь всегда читать, и ты, душка, то же самое делай. Годовщина нашего последнего путешествия, помнишь, как уютно было[252]. Старица добрая тоже ушла, ее образ всегда со мной[253]. Раз получила письмо от Демидовой из Сибири. Очень бедна. Так хочется Аннушку (А.П. Романова или А.Я. Уткина) повидать, о многом мне расскажет. Вчера 9 месяцев, что заперты[254]. Больше 4-х, что здесь живем. Это английская сестра мне писала? Или кто? Удивляюсь, что Ники и семья не получили образа, который им до нашего отъезда посылала. Жалко, что добрая Федосья не с вами. Привет и спасибо моему верному, старому Берчику и Насте (прислуга А.А. Вырубовой). Этот год ничего им давать не могу под елкой, как грустно. Родная моя, молодец дорогой, Христос с тобой. Надеюсь, что письмо 17 получишь, соединимся в молитвах. Спасибо отцу Досифею и отцу Иоанну, что не забыли.
Я утром в постели пишу, и Jimmy спит у меня прямо под носом и мешает писать. Ортипо[255] на ногах, теплее им так. Подумай, добрый Макаров (комиссар) послал мне 2 месяца тому назад Святого Симеона Верхотурского, Благовещение, из «mauve» (лиловой) комнаты и из спальни над умывальником Мадонну; 4 маленькие гравюры над «mauve» кушеткой, 5 пастелей Каульбаха из большой гостиной, сам все собрал и взял – мою голову (Каульбаха). Твой увеличенный снимок из Ливадии, Татьяна и я, Алексей около будки с часовым, акварели А(лександра) III, Ник(олая) I. Маленький коврик из спальни – моя соломенная кушетка (она стоит в спальне теперь и между другими подушками, та из роз от Сайде Муфти-заде, которая всю дорогу с нами сделала). В последнюю минуту ночью ее взяла из Царского Села и спала с ней в поезде и на пароходе – чудный запах меня порадовал. Ты имеешь известие от Гахама (С.М. Шапилала)? Напиши ему и поклонись. Сыробоярский был у него летом, помнишь его? Он теперь во Владивостоке.
22 градуса сегодня, ясное солнце. Хочется фотографию послать, но не решаюсь по почте. Помнишь Клавдию М. Битнер, сестра милосердия в Лианозовском лазарете, она дает детям уроки, счастье такое. Дни летят, опять суббота, всенощная в 9 час. Устроились уютно с нашими образами и лампадками в углу залы, но это не церковь. Привыкли эти 3½ года быть почти ежедневно до лазарета у Знаменья[256] – очень не достает. Советую Жилику (П. Жильяр) написать. Вот перо опять наполнили! Посылаю макароны, колбасу, кофе –
