Письма царской семьи из заточения - Евгений Евлампиевич Алферьев
После годовщины, по-моему, Господь умилосердится над Родиной. Могла бы часами еще писать, но нельзя. Радость моя, сожги письма все, в наши тревожные времена это лучше, у меня тоже ничего не осталось прошлого, дорогого. Мы все тебя нежно целуем и благословляем. Господь велик и не оставит своей всеобъемлющей любви… бодрствуй. Буду особенно вспоминать в праздник, молиться и надеяться, что увидимся, когда, где и как одному Ему известно, и будем все Ему передавать, Который лучше нас все знает.
От государыни императрицы Александры Феодоровны
А.А. Вырубовой[257]
(Открытка, адресованная в собственный лазарет А.А. Вырубовой в Царском Селе)
Тобольск, 9 декабря 1917 г.
Сердечный привет вам всем и отцу Кибардину, другим служащим и отцу Досифею, Берчику (слуга А.А. Вырубовой), хозяйке милой. Часто всех вспоминаем. Живем хорошо. Очень холодно – 23 градуса. Но яркое солнце – все здоровы. Как Бобков и его жена? Живут ли они еще в домике с матушкой? Думаю о постройке церкви, как катались на маленьких санях. Грустно, но Бог милостив.
От государыни императрицы Александры Феодоровны
М.М. Сыробоярской[258]
Тобольск, 9 декабря 1917 г.
Много о Вас, милая, думаю; грустно и тоскливо на душе. Тяжела разлука с дорогими и любимыми… без известий.
Но Господь милостив и их охраняет, и услышит молитвы, и видит слезы матери. Боже мой – эти переговоры о мире… позор величайший. А по моему глубокому убеждению, Господь этого не допустит[259]. По-моему, самое худшее прошло – хотя много еще тяжелого впереди. Но душа как-то чувствует свет. Невозможно падать духом. Чувствуешь, что что-то свыше поддерживает все время и дает надежды на лучшие дни, светлые. Но терпеть надо еще и… молиться. Милая, читайте теперь почаще акафист «Нечаянной Радости» (образ в Кремле). Я его много читаю, и нужен он всем крепко верующим.
Рождество близко и… мир, но мир душевный хочется видеть в русских сердцах, а не измену с немцами. Солнце сияет за тучами, мы его только не видим, но оно старается нам показаться – откроем глаза, поднимем сердца, раскроем души, призовем Матерь Божью на помощь Родине. Сегодня праздник Нечаянной Радости[260]. Господь с Вами, милая. Горячо Вас люблю, за Вас обоих (мать и сын Сыробоярские) молюсь, и за Россию.
Сестра.
От великой княжны Татьяны Николаевны
А.А. Вырубовой[261]
Тобольск, 9 декабря 1917 г.[262]
Голубушка моя родная, постоянно думаю о тебе, молюсь, и много говорим и вспоминаем. Тяжело, что так давно не видались, но Бог поможет нам и, наверно, еще встретимся, в лучшие времена, чем те, которые мы переживаем. Вспоминаем добрую Ек. Вик. (Сухомлинову), нося ее брошки, и твои маленькие вещицы всегда с нами и так тебя напоминают. Живем тихо и мирно. Дни проходят очень скоро. Утром у нас уроки. Гуляем от 11–12 перед домом в загороженном для нас месте, завтракаем все вместе внизу. Иногда Мама с Алексеем с нами, но обыкновенно они одни наверху у Папы в голубом кабинете. Днем тоже гуляем часа ПЛ, если не очень холодно. Чай пьем наверху. Потом читаем или пишем, обедаем опять все вместе, а потом все остаются вечером у нас. Кто работает или играет в карты или во что-нибудь другое. Иногда Папа читает вслух.
И так каждый день то же самое. По субботам у нас бывает всенощная дома в зале в 9 часов вечера, так как до этого батюшка служит в церкви. Поет хор любителей, а раньше монахини[263]. По воскресеньям, когда пускают, ходим в ближайшую церковь Благовещения, в 8 часов утра, идем пешком [через] городской сад, кругом, конечно, стоят солдаты-стрелки, приехавшие с нами. Обедню служат для нас отдельно в правом приделе, а для всех – потом. По праздникам, к сожалению, приходится иметь дома молебен или обедницу; например, 6 декабря[264] пришлось быть дома. Грустно было в такой большой праздник не быть в церкви, но что же, не всегда можно делать, что хочешь, правда? Надеюсь, что ты можешь много ходить в церкви, если здоровье не мешает. А как твое сердце и нога? Передай, душка, привет Маре (Распутиной), сестре (А.А. Пистолькорс), О.В. (Лохтиной). Попроси помолиться, целую ее и всех, кто помнит. Видишь ли ты Сергея Петровича (графа Мусина-Пушкина). Помнишь, как мы тебя, бедную, дразнили? Жуку (санитар) привет. Кюре, старичку, если видишь. А где Тина с мужем – у нее на родине? Буду очень о тебе думать все это время. Храни тебя Бог, моя дорогая, горячо любимая душка. Рада, что родители Елизбара (князь Э.А. Эристов) такие добрые, его я хорошо знаю, а их не видала. Письма все идут через комиссара (Панкратова). Иза (баронесса С.К. Буксгевден) еще не приехала, – наверно, не была у тебя. Крепко целую как люблю. Христос с тобою.
Твоя Татьяна.
От великой княжны Татьяны Николаевны
В.И. Чеботаревой[265]
Тобольск, 9 декабря 1917 г.
Дорогая моя Валентина Ивановна!
Получили ли Вы мое письмо от 29-го? Будьте добры передать это письмо нашему князю (Э.А. Эристову). Вам теперь, наверно, скучно без Л.Ф. (Красновой)? Но зато хорошо, что они (Красновы) вместе. Жаль бедного Филатова, что он так
