Демидовы - Николай Демидов
Пожалуй, лучшую (и предельно емкую) характеристику Прокофию Демидову дал Пушкин, назвавший его в одной из своих записок к поэту Вяземскому «проказником Демидовым»[31]. Он и впрямь был проказник, единственный в своем роду и в своем роде. «Да, государь мой, смеются моей глупости, – писал Прокофий Акинфиевич зятю Марку Хозикову, – да есть ли хошь один человек, который бы в глупость не входил?»
Глава VI
Григорий Акинфиевич Демидов
Григорий Акинфиевич Демидов был средним сыном Акинфия Демидова не только по рождению, но и по характеру и положению. Он не достиг в фамильном деле того, чего достиг младший брат Никита Акинфиевич, не получил такой известности (пусть и скандальной), как старший брат Прокофий Акинфиевич, и вообще, жил скромно, стараясь не привлекать к себе внимания. Если собрать все были и небыли о Прокофии, то наберется на полновесную книгу, о Никите тоже несложно написать целый роман, а о Григории – ну разве что очерк. Не потому, что писать не о чем, а потому, что сведений не так уж и много.
Григорий родился в ноябре 1715 года, то есть был он на пять лет младше Прокофия. После домашнего обучения отец отправил двенадцатилетнего Григория в Саксонию изучать «железное дело». «Не рановато ли?» – могут подумать некоторые читатели. Может, и рановато, но основной целью поездки было обучение семнадцатилетнего Прокофия, а что бы заодно и младшего сына не отправить? Двумя годами позже братья отправились в село Красное, под Соликамск для знакомства с солеварнями.
В Красном, где, по свидетельству Прокофия Акинфиевича, «люди жили богатенько, а невест на любой вкус с избытком имелось», пятнадцатилетний Григорий влюбился в тринадцатилетнюю Наталью Суровцеву, дочь богатого местного соледобытчика, к тому времени уже умершего. По здешним меркам Наталья была богатой наследницей, но Акинфию Демидову совершенно не хотелось подобной невестки, да и рановато было Григорию жениться. Нужно отдать Григорию должное – он не уступил под нажимом отца, а бежал со своей невестой на дальнюю заимку, бежал «без гроша, даже хлеба себе не взяв», как пишет брат Прокофий. Разумеется, после такой выходки Акинфию Никитичу пришлось смириться с выбором сына. Единственным требованием его было крещение невестки, происходившей из староверов, по никонианскому обряду, отчего в истории супруга Григория Акиньфиевича фигурирует под двумя именами – и как Наталья, и как Анастасия. После женитьбы Григорию пришлось всерьез заняться изучением соляного дела, ведь по достижении восемнадцатилетнего возраста его жена получала четыре соляные варницы – половину отцовского наследства (другая половина отходила к ее сестре Федоре, но Григорий впоследствии выкупил и их).
Ранний брак, судя по всему, оказался счастливым – Наталья-Анастасия родила мужу троих сыновей и семерых дочерей, а вот соляное дело со временем захирело, к концу 1755 года сошло на нет и было продано наследниками. Но у Григория Акинфиевича, увлекшегося по примеру старшего брата ботаникой, было занятие и поинтереснее. В 1732 году он начинает создавать в Красном ботанический сад, который вскоре переносится в Соликамск.
Соликамский ботанический сад Григория Демидова стал первым частным ботаническим садом в Российской империи. Григорий Акинфиевич не только коллекционировал растения, но и занимался их систематизацией. «В намерении имею травы описать российскими именами, – сообщал он директору Московского аптекарского огорода Трауготту Герберу, – и которую траву россияне от какой болезни употребляют и в каких местах ростет и в которые месяцы цветет токмо весма трудно е произвеждать от того что наши ботаники сходно не говорят одну траву один тако а другой инако называет». Проводились в Соликамске и опыты по селекции растений, как же без этого.
Вот что писал о Григории Демидове в своем «Путешествии в Сибирь» ученый-энциклопедист Иоганн Георг Гмелин, исследователь сибирской флоры: «Нам было приятно общение с местными жителями, многие из которых привычны к тесному общению. Особенно нас привлекла вежливость и дружелюбие господина Демидова, одного из достойнейших сыновей статского советника господина Демидова. Его жена очень учтива. Воспитание детей в его доме особенно похвально. Подобное воспитание редко увидишь в этой стране. Дети от пяти до восьми лет выглядят учтивыми и благовоспитанными, как будто они намного старше. Они обучаются языкам и другим полезным наукам. Господин Демидов имеет прекрасную аптеку, в которой он знает каждое лекарство и его действие. Он также большой любитель естественных наук, особенно науки о растениях, большое количество которых он не только сушит в бумагах, но и содержит изящный сад, который стоит ему немалых расходов; и в котором для этой страны есть поистине королевская оранжерея. Многим местным жителям это непонятно. Но он сумел вырваться из предрассудков, и его не беспокоит мнение ни единого человека, кто бы сказал ему: к чему такие расходы? Какой от этого получается доход? Он знает, что ему позволено иметь это невидное удовольствие от божьих созданий»[32].
«Не было бы счастья, да несчастье помогло», – гласит известная народная мудрость. В 1739 году волею обстоятельств в Соликамске «застрял» адъюнкт Петербургской академии наук Георг Вильгельм Стеллер, принимавший участие во Второй Камчатской экспедиции Витуса Беринга[33]. За три месяца своего пребывания в доме Григория Демидова Стеллер завел в ботаническом саду настоящие научные порядки, начиная с табличек возле растений и заканчивая учетными книгами. По просьбе Стеллера Григорий Акинфиевич отправил посылку с образцами уральской флоры Карлу Линнею, внеся тем самым лепту в создание линнеевской системы классификации. В архиве Линнея сохранилось тринадцать писем от Григория Демидова, по которым можно судить о том, что общение на научные темы было полезным для обоих адресатов.
В 1747 году, спустя два года после смерти Акинфия Никитича, Григорий Акинфиевич переехал из Соликамска в Петербург, где у него было несколько домов. В одном из них после пожара в здании Кунсткамеры, случившегося в конце 1747 года, разместилась библиотека Кунсткамеры и Академии наук, получившая название Демидовской библиотеки. Эта библиотека действовала до 1766 года, когда Кунсткамера
