Время собирать груши - Михаил Яковлевич Грушевский
Мне потом приходили эсэмэски от очень известных людей, и они писали: тебя засудили, почему Хазанов так плохо к тебе относится? Но я всегда считал, что субъективный фактор постоянно в нашей жизни присутствует, и относился к этому чуть полегче. Главное, чтобы мне понравилось. Мне, например, показалось, что Аркадий Райкин у меня хороший получился, а жюри оценило очень прохладно. А какие-то другие вещи в моем исполнении, наоборот, удивили и порадовали жюри. Я считаю, что вообще этот момент, жюри, – спорное явление. На мой взгляд, все эти конкурсы – жуть. Ну как так можно?
В какой-то начальный момент программы некое расстройство присутствовало, а потом я решил: пусть будут просто хорошие номера. Все равно у телезрителей, я обратил внимание, есть любимцы. Есть фан-клуб Марка Тишмана, и, как бы ни оценивали его участие в этом конкурсе, его фанаты все равно были готовы его расцеловывать до смерти. Мне было, в общем-то, все равно, я понимал, что, в конце концов, есть блестящие драматические актеры, которые участвуют в конкурсе, они заведомо сильнее меня – именно как актеры. Ну, сильнее – значит чему-то научусь. Плюс до этого я никогда не делал пародии в таком сложном техническом гриме. Это, знаете ли, дико дискомфортно, когда ты делаешь героя из прошлого и на тебе эти брюки из колючей шерсти, в которых в 70-е годы ходили. Я уже забыл эти ощущения, когда тебе физически неприятно. Эти колючие шарфы, шотландскими их у нас почему-то называли. Такие колючие мощные шарфы. И прочие элементы костюмные, в которых ты весь мокрый, неприятный, а в этом надо по несколько часов… Грим, например, там три часа занимал, и он потом не давал возможности лишний раз прикоснуться к лицу.
Но это был очень интересный опыт. В конце концов, думаю, что я там не опозорился. Не могу сказать, что это был какой-то прямо лютый провал. Но поначалу я чувствовал себя не в своей тарелке. Думал: «Ну как же так? Я уже как пародист – состоявшийся человек, а тут какие-то субъективные люди рассказывают мне, как правильно пародировать, выставляют мне за это какие-то оценки». А они выступали прямо с жесткой критикой… Но это правила игры. Это телевизионное шоу. Тут важен, в конце концов, элемент несправедливости, потому что те, кто смотрит, они же потом обсуждают: а что они засудили Грушевского? или Вишневского? или Яблочкина?
От этого рейтинг программы повышается, и для этого какой-то нерв, элемент несправедливости крайне важен. Типичный пример – фигурное катание. Там все очень субъективно. Моя бабушка обожала фигурное катание, и раньше все было понятно: эти получили 5.7, а эти – 6.0. А сейчас непонятны оценки. Но это правила игры, и мы заранее знаем, что оценки совершенно не факт, что отражают объективное положение. И в футболе есть человеческий фактор – судейство. А здесь-то уж тем более! Это шоу не имело никакого четкого спортивного элемента.
Я заставил себя думать так: не должно быть трагедии от того, что тут я выиграл какой-то съемочный день, а тут вдрызг проиграл. Ну, пусть так и будет. Я просто заставил себя абстрагироваться. Надо уметь защищаться от этого.
А еще, когда я участвовал в шоу «Повтори!» на Первом канале, со многими участниками происходили смешные истории. Например, когда мы заезжали на КПП в Останкино, выходил сотрудник охраны и говорил: «Куда едете?» Ему отвечали: «Повтори!» Тогда он переспрашивал: «Куда едете?» – «Повтори!» Вот это и есть тот самый юмор, который вне времени.
Телепроект «Последний герой»
В ноябре 2008 года на Первом канале состоялся показ шестого сезона шоу «Последний герой», в котором ведущей стала Ксения Собчак.
Я участвовал в этой авантюре, и, признаюсь, принять такое решение было очень нелегко. У меня были совсем другие планы. Скажу так, это был очень яркий эпизод в моей телевизионной части публичной жизни, и это очень показательная история в плане контрастности и непредсказуемости наших жизненных переходов.
Начало сентября 2008 года мы проводили в Турции, где праздновался юбилей одного очень знатного, очень статусного и очень богатого человека. Лучшие артисты России участвовали в шоу, посвященном этому юбилею. И там была режиссура, это был не просто частный корпоратив с песнями и танцами. Все было очень концептуально продумано и продолжалось несколько дней. Мы жили в роскошном турецком отеле на морском побережье. Даже я, отнюдь не самый статусный участник этих торжеств, жил не просто в каком-то комфортном номере, а в двухэтажной вилле со своим бассейном. И я тогда еще подумал: какова же должна быть вилла главного героя всех этих торжеств?
Короче говоря, я провел несколько дней в этом невероятном празднике. Потом мы прилетели на чартерном комфортнейшем самолете в Москву, и не успел я включить телефон, как раздался звонок:
– Михаил, это Первый канал, продюсер проекта «Последний герой». Через десять дней вы должны вылетать в Панаму.
– Минуточку, кому я должен?
– Бесполезно, вы даже не пытайтесь возражать. Ждем вас завтра в Останкино, вы все поймете.
А предварительно вообще ничего. Ни сном ни духом. Они всегда в таких случаях произносят фамилию Эрнст, и мне было сказано, что Константин Львович поставил напротив моей фамилии три восклицательных знака. А как я могу это проверить – три, или полтора, или вообще ни одного? В общем, возражений быть не должно. А еще я должен сделать 200 прививок, иначе мне хана. Короче говоря, прямо начали меня обкладывать. Я попытался возразить:
– Подождите, давайте обсудим…
– Нет, нет, ничего.
И все прочее в таком же безапелляционном ключе. Видимо, у меня был такой потерянный вид. Представляете контраст? Только что я приехал из роскошного турецкого отеля, а тут вдруг такое… Я же смотрел предыдущие выпуски программы, не скажу, что от и до, но я представлял себе, какие там условия.
Я понимал, что там могут быть постановкой какие-то отдельные моменты. Понятно, что там камера постоянно присутствует и есть вещи, которые подразумевают, что участники на все происходящее делают поправки. Но так же ясно, что это весьма суровое испытание. В общем, у меня был крайне растерянный вид, и стоявшие рядом Винокур с Лещенко наградили меня следующими репликами:
– Мишка, что ты так расстроился?
– Только что мы… А тут сказали, что я должен вылетать на «Последний герой» через неделю.
– Да не расстраивайся,
