Время собирать груши - Михаил Яковлевич Грушевский
Тут мне, естественно, уже стало полегче. Но Винокур (а они с Лещенко всегда на таком контрапункте работают) добавил:
– Мишаня, но ты не забывай, будешь много болтать, сожрут первым.
Это меня еще больше успокоило. И на следующее утро я уже поехал в Останкино, а потом отправился по каким-то медицинским учреждениям, потому что реально надо было сделать безумное количество прививок и без справки невозможно было стать участником проекта. И что удивительно, у меня уже были запланированы какие-то выступления. Я уже даже получил предоплату за определенную работу. И мне пришлось все это возвращать.
Да, мне была обещана компенсация, и я должен был получить гонорар за участие в «Последнем герое». Забегая вперед, хочу сказать, насколько там рассудок помутняется у человека. Когда я выбыл спустя месяц, первое, что сделал, уже дорвавшись до цивилизации, – это в Панаме купил дешевый простецкий телефончик с местной симкой, чтобы можно было делать какие-то звоночки, потому что наши российские телефоны там вообще не работали, так как там роуминга не было. Я включил этот убогий телефон, позвонил продюсеру, который там же находился, и заявил:
– Слушай, по поводу гонорара…
– Да, конечно, все в силе, по возвращении в Москву ты получишь гонорар.
– Нет, я отказываюсь от гонорара. Этот жизненный опыт невозможно оценить в денежных купюрах.
Идиот, просто идиот. Я сейчас думаю – зачем? Сейчас я бы, конечно… Но такой был порыв.
Итак, я оказался на «Последнем герое». Слава богу, это был пошаговый переход от нормальной цивильной жизни. Я уже не говорю про те турецкие роскошные дни, но даже от спокойной размеренной московской жизни к тем чудовищным условиям дикого панамского острова… Это было нечто!
Мы вылетели из Москвы с пересадкой в Мадриде на Панаму. Перелет, мягко говоря, был долгий, буквально сутки в дороге вместе со стыковкой. И вот мы оказались в столице Панамы. Это еще были цивильные условия. Мы жили несколько дней в очень скромном, но все же отеле, где были постель, вода и еда – в общем, все атрибуты цивилизации. Несколько дней, пока все участники проекта слетались, у нас были переходными на то, чтобы мы подготовились. Соответственно мы узнали, что можно с собой взять, не помню, то ли одну, то ли две какие-то вещи, и дальше настал момент уже непосредственно начала проекта. Мы должны были перелететь из цивильной Панамы на островную ее часть.
Из участников там было 50 % людей публичных, кого приглашали, как и меня. Кого-то я знал. Например, с Юлей Ковальчук, которая была когда-то участницей группы «Блестящие», конечно, по гастролям я был хорошо знаком. Немножко общался с Викой Лопырёвой. С Эвелиной Блёданс был, конечно же, знаком. Мы с ней в 1989 году были участниками одесской «Юморины», где я получил третью премию, а она тогда была звездой «Маски-шоу», и они, по-моему, первую премию получили, но у них была другая номинация. А вот незвездные люди набирались по жесточайшему кастингу режиссерами и продюсерами Первого канала. Они присылали свои анкеты, а дальше их приглашали на собеседование и выясняли, насколько они готовы остервенело бороться за выживание и ненавидеть своих конкурентов. В общем, была серьезная разница между отношением нашего брата, публичного человека, у которого все-таки немного другие приоритеты, и людьми, которые туда по кастингу попали. Вот они реально готовы были проявлять свои лучшие и худшие качества. И, конечно, там основная задача – подобрать максимально несовместимых между собой людей, чтобы не было поддавков, излишнего джентльменства в отношениях. В общем, конечно, все это постановочная вещь. И это не набор случайных событий и каких-то эпизодов – там имелась некая режиссерская нить, последовательность событий, и, безусловно, продюсеры ставили определенные задачи и имели возможность манипулировать. Если какой-то человек дико популярен и участники от него желали избавиться, но этот человек был нужен, то режиссеры и продюсеры всегда могли придумать некоторые нехитрые манипуляции, которыми этот человек выводился из-под угрозы выбывания и оставался.
Понятно же, что это не Олимпийские игры, где проходит отбор, потом полуфинал и финал. Все-таки это телевизионный проект с режиссурой, с драматургией, с развитием, в том числе, может быть, с развитием внутренних конфликтов. Но самое главное – все мы были погружены в условия дикого существования, отсутствия нормального быта, жилья и еды. Это, конечно, основное.
Не было буквально ничего. Мы спали на досках. Сколотили псевдобунгало, потому что нас ждал только остов из бревен. Это все была часть режиссуры, насколько я помню, и по ней мы оказались на неком панамском острове, где когда-то в пятидесятом году катапультировались советские летчики, разведчики, уже не знаю кто. Там рядом Соединенные Штаты, и вполне возможно, что в этом была историческая подоплека того противостояния двух сверхдержав, СССР и США. А потом уже в джунглях, пробиваясь через жуткую отвратительную трясину, в которую мы порой выше пояса проваливались, мы якобы нашли палатку, и там даже было устройство для азбуки Морзе и еще рация. А еще мы нашли промокший мешок с рисом, который мы еле дотащили, потому что он был довольно тяжелый. Там был запас риса на все время нашего пребывания, и перед нами встала дилемма: мы могли все это сожрать за один присест, но надо было это все спланировать, надо было растягивать примерные порции. Это было очень интересно. Но и в этом, конечно, тоже была режиссура.
Помню, когда мы еще готовились вылетать из цивилизации в сторону этих диких островов, мы стояли с рюкзаками, и вдруг ко мне подошел мужчина, который оказался американцем, а американцев там было очень много, потому что Панама – это практически пригород США, и они там любят отдыхать. Для американцев это такой доступный курорт. Там нет своей валюты, используются доллары. Я помню, мы как-то, еще живя в цивилизации, отправились обедать в ресторан у Панамского канала. И там мы были наверху, а под нами судоходство, и проходил американский авианосец, и мы в состоянии радостного ажиотажа спели ему российский гимн. Не знаю, оценили на авианосце наше творчество или не особо…
Так вот, подошел ко мне американец и спросил, являемся ли мы «сюрвайверами», то есть теми, кто выживает? Поясню: «Последний герой» – это российское название, а в мире это «Survivor» – выживающий. И он дал мне несколько полезных советов. Один из них я запомнил очень хорошо. Он сказал, что если я посреди ночи почувствую, что по мне ползет
