Россия 1917 года в эго-документах - Коллектив авторов
в 2 с ¼ часа дня. Может быть сегодня прийдется еще писать. На старости буду это вспоминать. Уж как
сейчас громко выстрелила пушка даже стекла задрожали. Я хотела послушать как стреляют пушки
и [274] в особенности пулеметы и вот услышала. У меня сейчас я [275] не [276] знаю какое у меня
сейчас настроение т[о] е[сть] не знаю как его описать словами. Сейчас тихо. Вон на дворе стоят
Лида (101) и Ваня; вот вышла Оля и говорит с Ваней. На заборе с хладнокровием [277] и спокойствием
мудреца, сидит серый [278] с белым кот. Уже 30-ое октября, а на дворе совсем тепло 10º тепла по
Реамюру (102). Взрослые выходят только в шерстяных платьях и платках на двор и каждые пол часа
сообщают только что полученные новости. Сейчас обед кончаю до следующего раза. На дворе тепло, но серо.
Понедельник
26-го [279] ноября 1917 г. Киев
Сегодня у меня будет вечер, если можно так назвать то, что у нас будет. Мы собираемся ставить
шарады, играть и танцовать. Для танцев мы взяли у Жени 11 пластинок с танцами для граммофона.
Ко [280] мне прийдут Женя, Зина, Оля, Тоня, Люся Ашаренкова, Лида маленькая и может быть
Женина сестра Люся маленькая (103). У нас в гимназии не будет 3 дня занятий, потому что эти три дня
будут выборы (104). Я бы хотела хорошо объяснить что это но думаю что мне это не удастся. Хотят
чтобы в России была крепкая власть, но противные большевики этого верно не хотят, потому что все
бунтуют и задерживают избирательное собрание (105). Что теперь делается страшно подумать: грабеж, убийства не наказываются, бесчинства не запрещаются и некому все это прекратить и наказать
большевиков, а враг каждую минуту может почти беспрепятственно войти в Россию и поработить
нашу родину. Солдаты воевать не хотят бегут с [281] фронта, кутят и грабят квартиры, рабочие
бастуют и требуют надбавки жалованья, которого у них и так довольно [282], не думая о том что
теперь стыдно этого требовать, когда родина и так бедна и не может заказывать необходимых для
войны вещей. Большевики украли ½ всего золота России. Кощунства теперь часты и безнаказанно
совершаются. В Москве, Кремль эту святыню которой дорожат все любящие родину русские люди, большевики атаковали снарядами, пробита [283] кровля собора [284], кажется успенья Божией
Матери (106), снарядами испорчена икона святителя Николая, сохранившаяся даже при нашествии
французов (107), (108). Господи! Скорей бы уже все это кончилось и успокоилось, скорей бы настали
мирные времена и Россия [285] опять бы зажила в славе и спокойствии. И опять бы гремела слава о
ней от моря и до моря (109). А пока будем ждать и надеяться.
[***]
Уже кончилась четверть но еще атестаций нам не дали. Я читаю книгу
Данилевского (110)«Мирович» (111).
Я учусь выжигать. Мы теперь чаще всего ставим шарады. В гимназии мы писали сочинение «Лес
во все времена года»! Я так обширно расписывала что за урок т[о] е[сть] за 35 м[инут] написала только
пролог и описание весны. Сочинений еще не отдали.
[***]
Сегодня серо не очень холодно снега еще нет, сухо. Я сижу за маминым плетенным столом, слышен не
громкий гул голосов у квартирантов Массальских, в столовой тикают часы, слышно как Дуня в кухне
моет посуду, мама ушла прогуляться, Маня лежит на кровати у окна и читает польскую книгу, дети
еще не пришли. Сейчас 4 ч[аса] 10 м[инут] по полудни.
воскресение [286]
27-го ноября 1917 г. Киев
Вчера у нас было очень весело я опишу все по порядку. Первая прийшла Оля с маленькой
Лидочкой. Вдруг [287] Оля вспомнила что она забыла одеть туфли и побежала домой. Я стала
показывать Лидочке выжиганье; в дверь постучали, я пошла отворить [288], смотрю – Женя с
маленькой Люсей. Пока Женя и Люся раздевались, прийшла Оля. Меня попросили что-нибудь
выжечь. Мама нарисовала мне клубнику и грибы и я стала выжигать, а Женя мне накачивала.
Позвонили – Оля и Женя пошли отворить, а я кончала выжигать. Вдруг слышу Женя говорит что это
мальчики, но раньше этого я догадалась что это Тоня с Люсей большой, и так как Тоня Зины не знала
и почемуто ее боялась, то я закричала «Не бойтесь Зины еще нету» и очень стало смешно когда мы
услышали что это мальчики, но это Жене показалось потому что это были действительно [289] Тоня и
Люся. Они разделись мы пошли в столовую я еще немного выжгла, а потом стала [290] показывать
снимки с картин (я там несколько рисунков раскрасила). Тут прийшла Лида Воронкова (112), мы ей
очень обрадовалась. Лида бы не пришла потому что к ней должен был прийти брат, но он не прийшел
и она пошла ко мне [291]. Все стали смотреть картины. Решили подождать Зину до 5 ½ ч[асов] и если
она тогда не прийдет то начать самим играть в шарады. Но вот и Зина прийшла. Она была в
театре [292] на Травиате (113) и только что вернулась пообедала и прийшла прямо ко мне. Мы стали
ставить шарады. Первую ставили: Зина, Люся, Женя и я. Надо сказать что Люся прекрасно играет ей
бы прямо на сцене быть она у нас «прима». Мы поставили шараду «По-жар». Первое было так: Я была
учительница и спрашивала у детей уроки, а они не милосердно подсказывали друг другу.
Мы [293] изображали урок географии, а т[ак] к[ак] карты я не могла найти, то показывали по
отрытому журналу и говорили что им вздумается, и наконец вывели меня из терпения я встала
хлопнула стулом и ушла. После реки По поставили жар. Лампу завязали красным платком. Люся
лежала в постели и у нее был жар. Я была сиделка, Женя – мама. Тут пришел доктор, которым была
Зина. Зина одела мне черные рейтузы и мамину старую бархатную шляпу. Доктор [294] объявил что
надо непременно дать [295] от жару горького лекарства, Люся стала капризничать. Это было второе.
Все вместе. Я была мама, Люся [296] – дочка, Зина – гувернантка. Мы спали храпели во всю. Вдруг
вбегает Женя (горничная [297]) и испуганно говорит что горит сарай. Мы вскакиваем начинаем
метаться, тушить. Каждый хватает что попало. Я – старый капот, Люся подсвечник, одним словом
поднялась суматоха потом ставили «Сто-лица». Потом «Маска-рад». После шарад пошли танцовать.
Танцовали вальс, мазурку (114),
