Прибалтика. Война без правил (1939-1945) - Кантор Юлия Зораховна

Юлия Кантор

ПРИБАЛТИКА: ВОЙНА БЕЗ ПРАВИЛ

(1939—1945)

2011

Введение

«Прибалтика: война без правил (1939—1945)» — такое название, отражающее фабулу книги, наверняка вызовет вопросы. О какой войне идет речь? Ведь на территории Прибалтики до 22 июня 1941 г. не было военных действий. И почему — «без правил»? Только ли потому, что нацистская Германия вела войну на Восточном фронте, поправ все международные нормы? Разумеется, речь пойдет не только о кровавом вооруженном противостоянии 1941—1945 гг., но и о войне идеологий и геополитических интересов, о стратегиях внешнеполитической и внутриполитической борьбы, наконец, о состязании намерений «управлять историей».

В XX столетии государства Балтии, дважды получили независимость из рук России, и оба раза — в период фатальных социально-политических катаклизмов, единожды утратили эту независимость из-за брутальной политики СССР и авторитарно-беспомощной — собственных элит. Этот драматический сюжет — потеря независимости — порой становится в массовом сознании граждан Литвы, Латвии и Эстонии едва ли не главным объектом современной национальной самоидентификации. (Характерно, например, что Музей оккупации Латвии, экспозиция которого охватывает период 1940—1991 гг., входит в «протокольную» программу официальных визитов представителей иностранных государств.) Бесперспективная тема «советской оккупации» и компенсации за нее перманентно, и, как правило, в период предвыборных кампаний всплывает в высших политических кругах Балтии. При этом официальная внешнеполитическая позиция России остается неизменной: включение трех балтийских государств в состав СССР ничего общего с оккупацией не имеет.

В молодых государствах Балтии, в этом году отметивших двадцатилетие восстановления независимости (и впервые перешагнувших двадцатилетний рубеж государственной самостоятельности), шествия бывших легионеров СС привлекают симпатии молодежи и интерес СМИ, а русскоязычное население нередко становится «разменной монетой» в международных политических играх.

Пакт Молотова — Риббентропа 1939 г., ставший по сути «вторым раундом» Мюнхенского сговора 1938 г., предопределил судьбу балтийских государств на многие десятилетия. Социально-политические предпосылки заключения договора между сталинским СССР и гитлеровской Германией (наличие которого и секретных соглашений к нему категорически отрицалось на официальном уровне в нашей стране вплоть до середины 1980-х гг.) нашли свое отражение как в новейшей отечественной, так и зарубежной историографии. Однако стадийность включения балтийских государств в состав СССР, обстановка в них в период поэтапной советизации исследованы лишь фрагментарно — преимущественно в аспекте решения советских политических и военных задач, а также отчасти — в контексте реакции стран Европы и США на советскую аннексию Прибалтики. В последнее время появились работы и сборники документов, посвященные репрессивной политике во «вновь приобретенных» республиках. Реакция же Третьего рейха на включение Латвии, Литвы и Эстонии в состав СССР, внимание, с которым нацистское руководство отслеживало все происходившее на Балтике, дипломатические маневры Народного комиссариата иностранных дел, специфика и практика размещения советских военных баз в Прибалтике, а затем — и дополнительных воинских контингентов, наконец, детали «многосерийного» сценария до сих пор остаются недостаточно исследованными. Также малоизученными являются реальные умонастроения граждан Литвы, Латвии и Эстонии в 1939 г. — первой половине 1941 г и их динамика. Деятельность советских спецслужб в Прибалтике тоже не нашла сколько-нибудь значимого отражения в литературе. (Балтийская историография, напротив, в последние два десятилетия акцентирует внимание именно на карательных аспектах советизации, на внутренних процессах в Литве, Латвии и Эстонии, сопровождавшихся сломом укладов, сменой государственного строя и потерей государственного суверенитета.) Насколько насильственное включение балтийских государств в СССР, игнорирование норм международного права, сделка с агрессором позволили Советскому Союзу решить геостратегические задачи и подготовиться к войне с Германией, насколько пресловутое «передвижение границ» на Запад дало возможность использовать полученную территорию для организации обороны? Эти вопросы до сих пор остаются предметом острой политизированной дискуссии, «градус» которой нередко подогревается затрудненным доступом к историческим архивным документам.

Тема участия прибалтийских республик в Великой Отечественной войне остается одним из самых болезненных сюжетов современной российской и балтийской историографии. В советской исторической литературе уделялось внимание преимущественно борьбе прибалтийских народов против нацистов, их пособничество же представлялось как явление маргинальное и исключительное. Замалчивались и подлинные причины катастрофически быстрого отступления РККА с территории Прибалтики, дезавуирующие идеологему о подготовленности СССР к войне и налаженной скоординированной системе обороны. Специфика нацистского оккупационного режима, имевшаяся в каждой прибалтийской республике (хотя все они входили в территориальное образование «Остланд»), в отечественной научной литературе исследована преимущественно в аспекте изучения таких проблем, как расовая сущность нацизма, «тотальная война» Третьего рейха, концлагеря и лагеря для военнопленных, принудительные работы, а также Холокост. В советское время проблема коллаборационизма, особенно в регионах, советизированных в предвоенное время, находилась под запретом, соответственно и документы, раскрывающие эти факты, были недоступны исследователям. Формы коллаборационизма, разнообразие пронацистских «вспомогательных» карательных структур, созданных нацистами в оккупированной Прибалтике, массовое соучастие коллаборационистов в карательных акциях против мирного населения ныне являются предметом пристального научного интереса, однако вплоть до сегодняшнего дня изучены фрагментарно и преимущественно вне контекста общей специфической ситуации в «Остланде». Исследований, посвященных латышскому и эстонскому добровольческим легионам СС, многочисленным пособническим формированиям (вспомогательной полиции, полиции порядка, охранным батальонам), а также прибалтийским подразделениям в составе вермахта, в отечественной научной литературе практически нет. Организация пропаганды, в том числе антисоветской, создание марионеточных правительств, межнациональные отношения на территории оккупированной нацистами Прибалтики, наконец, партизанское движение — изучены весьма «пунктирно». (Немногочисленные работы о советском партизанском движении являются весьма субъективным источником по данной теме.)

В прибалтийской историографии, напротив, исследования по этим сюжетам занимают обширное место, однако нередко характерной их чертой является идеализация коллаборационистских формирований, и порой даже — представление их как «борцов за независимость». Так открывается дорога для опасного историко-политического мифотворчества и манипуляций, следствием которых являются шествия пособников нацистов по центральным площадям балтийских городов и попытки их оправдания.

Почему в Латвии, Литве и Эстонии войска вермахта в 1941 г. встречали как освободителей, почему коллаборационизм в разных формах был столь массовым, отчего тысячи жителей Прибалтики уходили вслед за отступающим вермахтом в 1944 г. или искали пристанища в нейтральных странах, почему многие пособники нацистов до сих пор не понесли наказания — эти вопросы остаются не раскрытыми и поныне.

Тема послевоенной ситуации в этом регионе также изучена фрагментарно — преимущественно в аспекте послевоенного же восстановления и «борьбы с бандитизмом». В последние годы появилось несколько научных публикаций о том, как возвращалась советская власть в Прибалтику, как проходил «Рижский процесс» над нацистскими преступниками в 1946 г., как действовали партийные органы, какие масштабы приобрела деятельность «лесных братьев». Однако они не восполняют существующие историографические пробелы, потому нет целостного восприятия ситуации, сложившейся в прибалтийском регионе в послевоенное время.