Братья Нобели - Федор Юрьевич Константинов
Военные потребности были так велики, что Нобель-старший отказался от всех остальных заказов и сосредоточился только на военных, но и для их выполнения катастрофически не хватало ни времени, ни рук. Число сотрудников компании перевалило за тысячу, а Эммануил все продолжал искать квалифицированных работников. Понятно, что весной 1854 года большую часть времени всем Нобелям приходилось проводить в Кронштадте. Отец осуществлял общее руководство исполнением заказов, Людвиг работал над паровыми двигателями, Роберт непосредственно устанавливал мины на подходах к Кронштадту, Альфред вел всю официальную переписку и занимался финансовыми вопросами. Среди прочего ему предстояло вывезти из России 120 тысяч рублей на закупку сырья для производства паровых двигателей. Альфред послал заявку на получение разрешения на вывоз денег, получил ответный запрос и из-за загруженности чуть не пропустил дату, когда должен был ответить.
И. Дьяконов пишет: «Конструктивно мина Нобеля образца 1854 г. представляла собой корпус из листового железа конической формы (устанавливалась вершиной конуса вниз), внутри которого располагался пороховой заряд до 10 фунтов (около 5 кг). По мнению Нобеля, и эта масса заряда была излишней. В крышку мины (основание конуса) в специальное гнездо вставлялось запальное устройство, в основу устройства которого был заложен принцип разбивания стеклянной ампулы с серной кислотой, вытекание которой на хлопчатую бумагу приводило к ее возгоранию и последующему возгоранию пороховой засыпки, обеспечивающей возгорание (взрыв) основного заряда мины. Для приведения взрывателя в действие на верхней крышке мины предусматривались 2 подпружиненных горизонтально расположенных металлических штыря, выступавших за габариты мины. При нажатии на какой-либо из штырей корпусом проходящего корабля он смещался к запальному устройству и давил на стеклянную ампулу, вызывая ее излом. При нахождении мины на воздухе (на поверхности воды) специальный поплавковый предохранитель перекрывал металлической “юбкой” подход штыря к стеклянной ампуле. При установке мины на углубление поплавковый предохранитель всплывал, освобождая доступ штыря к ампуле». Некоторые исследователи утверждают, что мины были сделаны из цинка.
Как ни спешили Нобели с выполнением заказов, они все равно запаздывали со сроками – Роберт начал устанавливать мины только 19 мая, когда британская эскадра под командованием адмирала Чарльза Нейпира уже находилась на подступах к Кронштадту. Людвигу пришлось забраться на трубу одного из складов Нобелей, чтобы следить за вражескими кораблями, пока велась работа.
Существует красивая легенда о том, что четыре британских корабля, войдя в Финский залив, якобы 20 июня 1854 года подорвались на дрейфующих минах Нобеля, и это заставило адмирала Нейпира отказаться от плана взятия Кронштадта, выйти из залива и в итоге с позором вернуться в Великобританию. В связи с этим 20 июня празднуется День специалистов минно-торпедной службы в России. День и в самом деле празднуется, и Нейпир в самом деле повернул свой флот назад. Вот только никакого взрыва четырех кораблей не было. Дело заключалось в том, что, узнав о том, какое количество отмелей и банок затрудняет путь к Кронштадту и Свеаборгу, а также услышав о минах, взрывающихся при первом же контакте с кораблем, Нейпир решил не губить флот и людей и отдал приказ «полный назад».
Вместе с тем англичане выловили часть мин Нобеля, одну из них разрядили, отвезли в Ригу и испытали с удвоенным пороховым зарядом. В ходе испытаний мина успешно потопила корабль-мишень. Другая выловленная англичанами мина и по сей день демонстрируется в Национальном морском музее в Гринвиче. Третья мина была выловлена моряками линейного корвета «Дюк оф Веллингтон». Контр-адмирал Сеймур решил показать офицерам, как действует взрыватель, извлеченный из мины, в результате тот сработал в его руках и контр-адмирал лишился глаза.
Стоит заметить, что в уже упоминаемом письме от 18 ноября 1854 года Э. Нобель также предлагал создать «летучие мины», которые должны были «лететь по поверхности воды в заданном направлении и при ударе в бок корабля подбить его». Был среди его проектов и «пароход», способный подходить к кораблю противника под водой и поражать его минами. Но эти проекты на тот момент слишком опережали свое время, казались нереальными, а потому одобрения не получили.
Кстати, за время войны Нобель также подготовил и издал в нескольких экземплярах книгу о разработанной им системе минирования – «Дешевые системы морских укреплений для морских проливов и портов без опасности для человеческих жизней». Иллюстрациями к книге служили акварели самого Нобеля-старшего. Затем книга была переведена одним из сыновей (вероятнее всего, Альфредом) на французский язык.
* * *
Работа над военными заказами отнимала у членов семьи все силы и время. Любопытно, что если привыкший к испытаниям Нобель-старший держался, то его сыновья постоянно жаловались на недомогание. Особенно это касалось Альфреда, который никогда не отличался крепким здоровьем. Его осматривали лучшие питерские врачи, но ни один из них так и не сумел поставить точного диагноза – все ограничивалось самыми разными предположениями. В конце концов они сошлись на том, что все это «от нервов» и усталости и молодому человеку надо просто хорошо отдохнуть, а заодно поправить «общее здоровье».
Поправлять здоровье тогда было принято на различных водных курортах Европы, так что Альфреда решили послать в чешский Франценсбад (ныне Франтишковы-Лазне) – относительно новый, но уже набиравший популярность курорт. Так в начале августа Альфред Нобель отправился в новое путешествие, но, прежде чем оказаться в Богемии, направился в Стокгольм, где жило немало родственников и где прошло его раннее детство.
Альфред начал с того, что навестил бабушку Каролину Вильхельмину, к которой испытывал самые нежные чувства и, поняв, что та живет пусть и не в нищете, но в крайней бедности, дал себе слово решить эту проблему. И он ее решил – оставив дяде для содержания бабушки довольно приличную сумму из выделенных ему родителями денег. Спустя пару месяцев Альфред в письме дяде попросит того выдать бабушке всю оставленную им сумму, а не частями, как они поначалу договорились, заверив от имени матери, что если будет нужно, то Нобели пришлют еще.
Бо́льшую часть времени он проводил в доме упомянутого дяди Людвига Альселля, которого не видел с девяти лет. Дядя покорил его своей преданностью тяжелобольной жене, и в письмах домой он называл его не иначе как «прекрасным и благородным человеком». Одновременно он присматривался к дочери дяди, своей кузине Мине, которую в семье считали наилучшей партией для кого-то из его старших братьев. Сам Стокгольм его глубоко разочаровал – по сравнению с Санкт-Петербургом он казался скучным, провинциальным городом, еще больше обветшавшим со времен его детства. И это впечатление не могли исправить ни появившиеся на улице газовые фонари, ни новое здание телеграфа.
Пробыв на родине несколько недель, Альфред в начале сентября 1854 года прибыл в Франценсбад и прошел «курс
