Репин - Игорь Эммануилович Грабарь
К уничтожению картоны подбил Репина Шишкин, нашедший, что она была, во-первых, «без идеи», а во-вторых, писана от себя, даже не по этюдам с натуры{73}.
Кроме этих двух вещей Репин привез с Волги множество этюдов, эскизов и целые альбомы рисунков. В числе этих работ был и тот небольшой эскиз «Бурлаков» на картоне, размером 0,23 X 0,60 сантиметров, с которого была вслед за тем написана знаменитая картина.
П. М. Третьяков, которому очень хотелось купить для своей галлереи самую картину, но который сделать этого не мог, т. к. она была заранее заказана и запродана, добился от Репина этого первого эскиза, дающего уже в общем окончательную концепцию произведения.
На другой же день после возвращения Репина, благодаря конференц-секретарю Исееву, все привезенные работы удалось показать тогдашнему вице-президенту Академии вел. князю Владимиру. Они все были разложены на полу в конференц-зале. Владимир тут же заказал художнику картину по эскизу, висящему сейчас в Третьяковской галлерее.
Вот как Стасов вспоминает об этой импровизованной выставке.
«Этой картины еще не существовало, а уже все, что было лучшего между петербургскими художниками, ожидало от Репина чего-то необыкновенного: так были поразительны небольшие этюды масляными красками, привезенные им с Волги. Что ни холст, то тип, то новый человек, выражающий целый характер, целый особый мир. Я живо помню и теперь, как вместе с другими радовался и дивятся, рассматривая эскизы и этюды Репина в правлении Академии; там было точно гулянье, так туда толпами и ходили художники и останавливались подолгу перед этими небольшими холстами, привезенными без подрамков и лежавшими на полу»{74}.
Репин вскоре начал писать картону, сначала в 1870 г., еще до «Воскрешения дочери Иаира». Приступив к программе, он все время продолжал работать и над «Бурлаками», в 1871 и 1872 гг. По словами Стасова, Репину очень мешали во время работы посетители его мастерской, лезшие с непрошенными советами и горячо убеждавшие то что-нибудь убрать с картины, то что-нибудь добавить. Как ни был мягок Репин, он не слушался этих советов, но сам очень много менял, постепенно улучшая картину. «Так, например, он уничтожил горы, тянувшиеся у него вначале длинной зеленовато-серой грядой, по ту сторону Волги, — и сделал чудесно. Картина бесконечно выиграла.
Теперь чувствуешь чудную ширь и раздолье, взглянув на эту Волгу, разлившуюся безбрежно во все края»{75}.
В начале 1871 г. Репин выставил в Обществе поощрения художеств своих «Бурлаков». Но летом этого года он снова съездил на Волгу, после чего еще два года работал над тем же холстом, переписав его сверху донизу заново. В 1873 г., когда картина наконец была окончена, Стасов, вспоминая о ее первоначальном варианте, так описывает ее. «Уже два года тому назад картина эта пробыла несколько дней на выставке Общества поощрения художеств и поразила всех, кто ее видел. Но она была тогда почти еще только эскизом. С тех пор громадные превращения произошли с нею. Почти) все теперь в ней переделано и изменено, возвышено и усовершенствовано, так что прежнее создание — просто ребенок против того, чем ныне сделалась картина. В короткое время художник созрел и возмужал, выкинул из юношеского вдохновения все, что еще в нем было незрелого или нетвердого, и явился теперь с картиною, с которою едва ли в состоянии померяться многое из всего, что до сих пор создано русским искусством»{76}…
Сравнивая все эскизы и рисунки Репина, сделанные для этой кар- j тины, действительно убеждаешься, какая громадная работа была им проделана, пока картина вылилась в ее окончательную форму. Каждая фигура, ее повадка, движение, голова много раз менялись, покуда художник не находил того, к чему стремился и что его наконец удовлетворило.
Особенно много работал Репин над картиной в январе и феврале 1873 г., то и дело меняя повороты голов и переписывая целые фигуры.
27 января Крамской писал Ф. Васильеву:
«Репин все еще пишет своих «Бурлаков»: немножко долго — сегодня напишет одно, завтра другое, а когда-нибудь еще третье»{77}.
Успех картины был ошеломляющий. Отдельные голоса недовольных потонули в общем признании исключительной значительности этого произведения, действительно еще небывалого в России по силе выражения и изобразительной мощи. Репина очень больно задела статья М. П. Ковалевского в «Отечественных записках», в которой автор одобряет художника за его блестящую «иллюстрацию» к «Парадному подъезду» Некрасова:
Выдь на Волгу: чей стой раздается
Над великою русской рекой?
Этот стон у нас песней зовется,
То бурлаки идут бичевой…
«Стыдно признаться, — пишет по этому поводу Репин, — никто и не поверит, что я впервые прочитал некрасовский «Парадный подъезд» только уж года два спустя после работы над картиной, после поездки на Волгу. Я не имел права не прочитать этих дивных строк о бурлаках. И все считают, что картина моя и произошла-то у меня, как иллюстрация к бессмертным стихам Некрасова; сообщаю это только в силу правды»{78}.
Бурлаки. 1870–1873.
Центральная часть картины.
Русский музей
Гораздо больше, чем в России, оценили картину за границей, где она была на венской всемирной выставке 1873 г. и на парижской
