Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век - Коллектив авторов
С июля 1914 года, в качестве офицера ополчения, В.Д. Набоков был мобилизован и вместе с Новгородской дружиной (а с 1915-го – Тихвинским полком) служил в Старой Руссе, затем в Выборге, а с мая 1915 года – в Гайнаше на Рижском заливе. В сентябре 1915-го его перевели в Петроград делопроизводителем в Азиатскую часть Главного штаба. В период войны Набоков вынужденно отошел от партийных дел: офицер не имел права на активную политическую деятельность. Оставались лишь воскресные собрания на квартире И.В. Гессена. Правда, в феврале – марте 1917 года, в составе делегации представителей русской периодической печати Набоков отправился в Англию, где представлял кадетский официоз «Речь». Помимо него, в делегацию входили: Е.А. Егоров («Новое время»), В.И. Немирович-Данченко («Русское слово»), граф А.Н. Толстой («Русские ведомости»), К.И. Чуковский («Нива»), А.А. Башмаков («Правительственный вестник»). Редакторы и журналисты ведущих изданий встречались с королем, министрами, парламентариями, общественными деятелями. Владимир Дмитриевич не был бы собой, если бы этим и ограничился. В воюющих Лондоне и Париже он посещал театры и музеи, ходил на концерты и очень переживал из-за отсутствия оперных представлений. Очерки из жизни столиц союзных держав регулярно появлялись на страницах «Речи», а по возвращении домой Набоков издал целую книгу – «Из воюющей Англии».
Февральская революция 1917 года вознесла В.Д. Набокова вместе с его партией на новую высоту. Это оказалось для него тем более неожиданно, что за время службы делопроизводителем он, в сущности, отдалился от политики. Сами февральские события впоследствии вспоминались ему сумбурной сменой впечатлений: он тогда не знал в точности, что происходит и что из этого выйдет. 3 марта 1917 года, отказавшись от поста финляндского генерал-губернатора, Набоков принимает должность управляющего делами Временного правительства (и занимает ее до апрельского кризиса); в тот же день, совместно с Б.Э. Нольде и В.В. Шульгиным, составляет акт об отречении великого князя Михаила Александровича. Участвует также в работе Юридического совещания и Комиссии по пересмотру и введению в действие Уголовного уложения.
1917 год потребовал от многих переоценки прежних взглядов, порой объединяя по ключевым вопросам левых и правых и в целом обессмысливая подобное деление. Так, уже весной Набоков приходит к выводу о необходимости выхода России из войны, о чем открыто говорит П.Н. Милюкову. Если к этому присовокупить тот факт, что в ходе апрельского кризиса он высказывался в пользу коалиции кадетов с эсерами и меньшевиками, можно сделать вывод, что Набоков представлял левое крыло партии. В то же время 2 сентября на заседании городской думы он же, будучи принципиальным противником смертной казни, произнес целую речь в ее защиту в случае выявления антивоенной пропаганды. А на Государственном совещании в августе 1917 года поддержал основные требования главнокомандующего Л.Г. Корнилова. Это вполне согласовывалось с общим настроем В.Д. Набокова – принципиального сторонника либеральной демократии западноевропейского типа, выступавшего за военную диктатуру ради спасения государственности.
Корниловское выступление, как известно, закончилось неудачей. Набоков искал иные способы выхода из политического тупика. Он был одним из инициаторов образования нового совещательного учреждения – Предпарламента и в октябре 1917 года вошел в его состав от кадетской партии. А вскоре пополнил еще одно коллегиальное учреждение – Комитет спасения Родины и Революции при городской думе Петрограда. Это случилось уже после прихода большевиков к власти. Истинный петербуржец доживал последние дни в Северной столице. 23 ноября Набокова, как члена Комиссии по выборам в Учредительное собрание, арестовали и препроводили в Смольный. Там его держали под арестом до 27 ноября. На следующий день, по настоянию знакомых, Набоков отправился на юг, к семье, не имея возможности воспользоваться последней своей победой на выборах – в Учредительное собрание по Петрограду. А 29 ноября был опубликован декрет Совета народных комиссаров, ставивший партию кадетов вне закона.
С ноября 1917 года Набоков практически целый год прожил вместе с семьей в Гаспре, в крымском имении графини С.В. Паниной, падчерицы одного из основателей Конституционно-демократической партии – И.И. Петрункевича. Периодически ему приходилось ездить в Симферополь, так как с 15 ноября он – министр юстиции Крымского краевого правительства (одним из его лидеров был другой кадет-перводумец М.М. Винавер). А 2 апреля 1919 года Набоков вместе с семьей эмигрировал в Лондон. По пути были Стамбул, Пирей, Марсель, Париж, Гавр… В Гавре Е.И. Набокова послала сына со своим кольцом к ювелиру. Ее драгоценности оставались последним семейным достоянием. Правда, ювелир с подозрением отнесся к отощавшему молодому человеку с дорогой вещью в кармане и вызвал полицию…
В Лондоне В.Д. Набоков совместно с П.Н. Милюковым издавал журнал «New Russia». В ноябре 1920 года переехал в Берлин, где вместе с И.В. Гессеном редактировал газету «Руль». Он очень остро отреагировал на попытку Милюкова коренным образом изменить тактику кадетов: идея альянса конституционных демократов с социалистами была ему глубоко чужда. На заседании Берлинской группы Партии народной свободы 23 августа 1921 года он говорил так: «По любому вопросу практической политики сторонники Милюкова и мы смотрим различно. Нам нельзя приветствовать революцию, так как революция разрушила Россию, растлила народную душу, сделала из нас изгнанников. Мы остаемся противниками самодержавия и той куцей конституции, которая была до 1917 года, но мы отрицали и отрицаем революционные пути, и теперь мы ясно увидели, к чему они приводят. В этом основа нашего разногласия».
28 марта 1922 года в газете «Руль» появилась последняя статья В.Д. Набокова: «Сегодня в Берлин приезжает П.Н. Милюков, выступающий с лекцией на тему „Америка и восстановление России“ Те тактические разногласия, которые в свое время провели грань между нами и нашим старым товарищем и руководителем, и теперь еще не устранены. Он выступает в Берлине под флагом демократической группы партии народной свободы, напоминающим и о существовании этой грани, и о том, сколько в ней условного, временного, случайного, непринципиального». Набоков протянул руку Милюкову – они встретились как старые приятели. На лекции Милюкова Набоков сидел в первом ряду Берлинской филармонии. А Милюков, по его собственным словам, идя на трибуну, думал, как бы смягчить выражения, чтобы не обидеть товарищей по партии.
Выступление закончилось. Милюков уже собирался спуститься с трибуны, как из зала раздался выкрик: «Я мщу за царскую семью!» Последовали три выстрела – Милюков остался невредим. Тогда началась беспорядочная стрельба: монархисты П. Шабельский-Борк и С. Таборицкий (а именно они и
