Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век - Коллектив авторов
Общественная деятельность многое поменяла в жизни Набокова. После опубликования им в журнале «Право» статьи «Кишиневская кровавая баня» (о еврейском погроме в Бессарабии) он был лишен права преподавать в Училище правоведения. А в январе 1905 года – и звания камер-юнкера. На этот раз причиной стало «недостойное поведение» на обеде гласных городской думы 7 января. Это был сугубо товарищеский обед, не имевший официального статуса. Неожиданно пришла новость, что во время крещенских празднеств, в которых принимал участие Николай II, традиционный салют из Петропавловской крепости оказался с картечью. Император, к счастью, не пострадал. Как вспоминал Н.И. Кареев, «известие это пришло, когда выпито было довольно много вина, что придало начавшейся в зале монархической демонстрации прямо неистовый характер. Сообщив о происшествии, хозяин (городской голова Делянов. – К.С.) предложил тост за царя в таких холопских выражениях, что без всякого уговора мы трое (Кедрин, Набоков и я) не сочли для себя возможным к нему присоединиться и не встали со своих мест. „Ну что же это вы, господа?“ – добродушно покачал головой гласный городской думы, генерал П.П. Дурново. На это последовал ответ Набокова: „Мы были приглашены на товарищескую трапезу, а не для политической демонстрации“».
До созыва I Думы, по решению ЦК партии кадетов, В.Д. Набоков, совместно с Ф.И. Родичевым и Ф.Ф. Кокошкиным, занимался разработкой законодательства в сфере национального вопроса, в марте – июне 1906 года принимал участие в переговорах с министром внутренних дел о легализации партии, был соредактором кадетских изданий – газеты «Речь» и журнала «Вестник партии Народной свободы». И «Речь», и «Вестник» регулярно публиковали Набокова: на их страницах он выступал по программным и тактическим установкам партии.
Показательна в этом отношении статья «К вопросу о бойкоте Думы», вышедшая 5 марта 1906 года в «Вестнике». Разумеется, Набоков, как и его коллеги по партии, доказывал бессмысленность тактики бойкота первого народного представительства. Завершением же служило весьма любопытное рассуждение: «Но главная задача партии, создаваемая ее решением идти в Думу, – еще впереди. Если бы наша деятельность исчерпывалась стремлением в Думу и работой там, мы бы заранее обрекли себя на малозначительную и несущественную роль. Главной нашей задачей остается все-таки организация общественных сил и общественного мнения на почве наших программных лозунгов и требований. Только при условии деятельной работы и успехов в этом направлении становится возможной и целесообразной та деятельность в Думе, которую мы ожидаем от членов нашей партии. И наоборот, эта деятельность должна быть наиболее ярким и наиболее действительным проявлением организованных общественных сил. Не узурпируя ничьих прав, не вступая ни в какие компромиссы и не ослабляя ничьих боевых рядов, наша партия идет в Думу для того, чтобы положить конец бюрократическому самовластию и добиться всеобщего избирательного права». В этих строках, в сущности, и заключается вся тактика кадетов в перводумский период. Дума, формирующаяся в самодержавной России, одним фактом своего существования и успешной работы должна разрушить сдавливающие рамки прежнего режима и создать новое право. Не будучи формально Учредительным собранием, Дума призвана сыграть его роль. Залог ее успеха – общественное мнение, которое формирует правосознание и, соответственно, само право. Иными словами, Дума должна сломать прежнюю систему изнутри, прорасти, как цветок, сквозь асфальт бюрократического самодержавия.
Естественно, выборы в I Думу находились в центре внимания кадетов. Кампания велась на высоком эмоциональном подъеме. «Выбрали!» – с этими словами В.Д. Набоков ворвался в гостиную С.М. Ростовцевой, которая вела агитацию в Адмиралтейском районе Санкт-Петербурга. По словам коллеги по партии А.В. Тырковой, «он был в таком восторге, что не только не дождался, чтобы горничная о нем доложила, но даже забыл снять грязные калоши и перепачкал дорогой, светлый ковер Ростовцевых».
В Думе Набоков – знаменитость, невольно фокусирующая на себе внимание. По прошествии десяти лет перводумец Н.А. Огородников, описывая открытие народного представительства, вспоминал: «Останавливает на себе внимание интересная, безукоризненно изящная фигура петербургского депутата В.Д. Набокова, европейца-парламентария до кончиков ногтей. Странное впечатление должен был бы производить этот талантливый молодой ученый и выдающийся общественный деятель в мундире камер-юнкера, который только в 1904 году за участие в освободительном движении был им утрачен».
В.Д. Набоков активно включился в думскую жизнь. Одним из первых подписал законопроекты «О замене ст. 55–57 Учреждения Государственной думы» (об изменении порядка внесения законопроектов депутатами), «О печати»; его подпись стояла первой под законопроектом «О неприкосновенности членов Государственной думы». И наконец, он был одним из штатных ораторов фракции: 2 июня 1906 года выступал о погроме в Белостоке, 8 июня – о погроме в Вологде, 19 июня – о необходимости отмены смертной казни. Если учесть, что именно Набоков выступил с ответным словом после речи министра юстиции И.Г. Щегловитова, то единогласную поддержку Думой законопроекта об отмене смертной казни можно считать его личным успехом. Год спустя в сборнике, посвященном кратковременному существованию первого народного представительства, Набоков опубликует статью об этой инициативе депутатов: «19 июня I Государственная дума единогласно вотировала отмену смертной казни. 9 июля она была распущена. 20 августа были учреждены военно-полевые суды. До середины декабря по их приговорам было казнено более пятисот пятидесяти лиц, в том числе и множество несовершеннолетних. Так ответило правительство первым народным представителям».
На счету В.Д. Набокова множество и менее значимых выступлений: реплик, дополнений, комментариев; всего двадцать восемь раз выходил он на трибуну I Государственной думы. Но самая известная его речь произнесена 13 мая 1906 года: сразу после зачтения декларации правительства, после того как председатель Совета министров И.Л. Горемыкин отверг мысль о компромиссе с депутатами по ключевым вопросам, которые были обозначены в думском адресе, направленном царю. «Мы усматриваем в этом вызов, и мы этот вызов принимаем, – заявил оратор. – Мы думаем, что вся страна с нами, когда мы говорим, что та политика половинчатых уступок и недоговоренных слов, которых мы были до сих пор свидетелями, что она составляет разложение начал государственности, и она подточила уже народные силы». Набоков усомнился в возможности совместной работы с правительством, если Совет министров просто не желает слышать «голос народа», заявленный депутатами. И произнес под конец хрестоматийные слова: «Мы полагаем, что выход из этого положения может быть только один: раз нас призывают к борьбе, раз нам говорят, что правительство является не исполнителем требований народного представительства, а их критиком и отрицателем, то, с точки зрения принципа народного представительства, мы можем только сказать одно: исполнительная власть да покорится власти законодательной». И, как много лет спустя вспоминала А.В. Тыркова, «бросив этот вызов, Набоков под гром аплодисментов, несмотря на некоторую раннюю грузность, сбежал
