Дед Мавр - Александр Евгеньевич Миронов
1 апреля. Над Уэлленом промчался вылетевший из Нома на Аляске «Райт-Циклон» летчика Леваневского с американским бортмехаником Уильямом Левори и Г. А. Ушаковым на борту. Летели в пурге и тумане, винт обледенел, пришлось совершить вынужденную посадку в Колючинской губе. Машина вышла из строя, но экипаж жив, хотя Леваневского и ранило в щеку. Слепнев на таком же аэроплане ждет хорошую погоду в Номе.
2 апреля. Хорошая, ясная погода. В 14.00 Бабушкин с Валавиным на своей повидавшей всякие виды «шаврушке» поднялись с нашего лагерного аэродрома и через час двенадцать минут приземлились в Ванкареме. Слепнев же на сверхсовершенном американском «циклоне» подскочил в воздух, ткнулся в непроглядную стену тумана и через несколько минут вынужден был повернуть назад, сесть на аляскинском Тэйлоре — лишь бы и с ним не повторилось то же самое, что накануне произошло с Леваневским…
5 апреля. Опять пурга, самолеты летать не могут. Главная наша забота — посадочные площадки на льду. Трудно их делать, ведь все вручную. Сделаешь, а сжатием или разводьями тут же поломает. Сегодня в готовности — пять. Только бы наши прилетели! В Уэллен вчера добрались два «Р-5» Каманина и Молокова. Каманин, командир группы, радировал Шмидту: «29 марта вылетели из Анадыря в Ванкарем, прошли сто километров, попали в пургу, сели. Переждали пургу, взлетели, не доходя ста километров до Ванкарема, встретили туман и опять сели. Переждали туман, пошли к Уэллену, но через полчаса снова пурга, и пришлось сесть. Переждали, пошли дальше, возле мыса Беринга осталось на пятнадцать минут полета. Сели, разделили эти остатки между нашими с Молоковым машинами и, оставив Пивинштейна с его самолетом в тамошнем чукотском поселке, сами благополучно проскочили в Уэллен».
7 апреля. Вышла на аэродром первая группа улетающих, а в 9.30 мы повезли вторую. В это время уже знали, что самолеты вылетели к нам. Не доходя километра до аэродрома, увидели самолет. Он сделал круг над лагерем и направился к посадочной площадке. Мы — бегом туда, волоча за собой тяжелые нарты. Синяя машина с оранжевыми крыльями, «американка» Слепнева, трижды заходила на посадку и только с четвертого захода коснулась лыжами ледяного поля. Выключив мотор, по инерции промчалась, подпрыгивая, до конца аэродрома, врезалась в мелкие ропаки, как живая, перепрыгнула через высокий торос и остановилась, высоко задрав левое крыло. Мы подбежали, когда из кабины уже вышли Слепнев и прилетевший с ним Ушаков. Они выпустили на лед восемь ездовых собак, доставленных с материка. Шмидт, а за ним все мы радостно поздоровались с прилетевшими товарищами. Вместе со Слепневым осмотрели самолет. Повреждения оказались небольшими, только левая станина высокого шасси наполовину оторвалась от фюзеляжа и лопнула одна шайба, которую можно будет заменить снятой с однотипной разбитой машины Леваневского. За ремонт, под руководством Слепнева, тут же принялись наши корабельные машинисты Мартисов и Петров, а мы начали прокладывать среди ропаков дорогу, чтобы перетащить «американку» на аэродром. Вскоре появились два «Р-5» Каманина и Молокова. Сделав три ориентировочных круга, благополучно сели. Через два часа, посадив в открытые кабины кое-как втиснувшихся туда пятерых пассажиров, поднялись в воздух и легли курсом на Ванкарем. Нас на льду осталось 85 человек и с нами Слепнев и Ушаков.
10 апреля. Погода очень хорошая. Машину Слепнева отремонтировали. Утром прилетели Каманин и Молоков. Под крыльями их самолетов привязаны веревками по две фанерные парашютные бочки с маленькими отверстиями в боку, чтобы можно было дышать. В каждую такую бочку запихиваем по человеку, закрываем входную крышку на винты-«барашки», а остальные пассажиры — сколько влезет в одноместную кабину летчика-наблюдателя. Первым рейсом «Р-5» увезли семь человек. Через два часа Молоков вернулся и забрал еще пять. И Слепнев улетел с шестью. А молчаливый, застенчивый, необыкновенно скромный Молоков, которого мы успели прозвать дядей Васей, совершил настоящее чудо: прилетел третий раз и увез в Ванкарем пятерых наших товарищей! Нас осталось в ледовом лагере 63 человека и восемь ездовых собак.
11 апреля. Утром прилетел Каманин, забрал пять человек. Через полчаса после него Молоков увез шестерых. Следующая очередь лететь — моя. Попрощался с лагерем и отправился на аэродром. Вскоре прилетел Молоков. В одноместную кабину усадили четырех человек, меня запихнули в правую парашютную бочку, Белопольского в левую. Взлетели. Прильнув глазом к дырке в фанере, я видел, как внизу промелькнули фигурки людей на аэродроме, а потом гряда за грядой поплыли наторошенные сжатиями ропаки. Летели около сорока минут, потом мотор сбавил обороты, а немного спустя — сели. Открыли крышку моей «персональной кабины», и я оказался на земле. В этот день «Р-5» эвакуировали из лагеря 33 человека! В их числе вывезли и очень сильно простудившегося Отто Юльевича. Завтра он на Слепневской машине летит в Америку. В лагере осталось 28 челюскинцев.
12 апреля. Молоков, Каманин, Водопьянов и Доронин вывезли из лагеря всех людей и всех ездовых собак. Улетая в числе самых последних, Кренкель передал в Москву тоже последнюю радиограмму: «Лагеря Шмидта больше не существует». Отсюда, из Ванкарема, наших больных и пожилых товарищей перебросили в Уэллен на самолетах. Мы, молодые и сильные, а таких среди челюскинцев большинство, разделившись на группы по 12-14 человек, отправились туда пешком. Путь не близкий: больше пятисот километров по арктическому бездорожью, от чукотского стойбища к стойбищу, где пришлось ночевать в сделанных из оленьих шкур ярангах. Ничего, дошли: после двухмесячной жизни на дрейфующей льдине с постоянными сжатиями, торошениями, разводьями, бесконечными расчистками все новых и новых посадочных площадок такой, хотя бы и многодневный, переход оказался не в тягость.
По пути к Уэллену мы узнали: за стойкость и мужество, проявленные в ледовом лагере, все челюскинцы награждены орденами Красной Звезды. Установлено новое, самое высокое и почетное звание — Героя Советского Союза. И первым это звание присвоено летчикам Ляпидевскому, Леваневскому, Молокову, Каманину, Слепневу, Водопьянову и Доронину, которые спасли челюскинцев от смерти!
Уэллен… Несколько дней давно заслуженного отдыха… Отсюда, уже на самолетах, в бухту Провидения…
Там, на борту парохода «Смоленск», и собрались, наконец, те, за
