Последние бои на Дальнем Востоке - Сергей Владимирович Волков
Таким вот путем правитель и воевода наметил идти вперед. Какие же поправки к этому плану давала действительность?
Мы не будем говорить здесь о жертвенности именитого купечества, торговых людей и мещан. Ее не было вовсе. Отсутствие денежных средств у правителя Приамурского края и слишком мизерный срок, предоставленный ему судьбой, лишали надежд, что искры красноречия правителя, бросаемые в крестьянство, смогут возжечь неугасимый, могучий огонь служения Белой Идее среди местного крестьянства. Таким образом, оставалась, казалось бы, одна лишь армия, переименованная ныне в «Земскую Рать». Но и с ней дела обстояли не так уж важно, а именно: не была еще объявлена поголовная мобилизация всего способного носить оружие городского населения, как в рядах белых войск выявилось иное движение – дезертирство. Правда, началось оно не после обнародования японцами своего решения уйти, а несколько раньше – в то время как междуусобная склока «нарсобщиков» и «меркуловцев» готовилась, казалось, привести к кровавому столкновению «каппелевцев» и «семеновцев». В эти смутные дни ряд воинских чинов самовольно покинул ряды воинских частей. Известие о грядущем уходе японцев, опасения возможного предательства со стороны их на манер братьев-чехословаков и иных «доблестных» союзников, при безнадежности грядущей борьбы с красными с перспективой попасть при случае в какую-нибудь катастрофу вроде Новороссийской эвакуации, а в лучшем случае разоружение на китайской или японской границе и дальнейшие скитания за границей, чего доброго, беспомощного калеки – все это, вместе взятое, невольно заставляло призадуматься каждого из белых бойцов. Желание жить у многих начинало перевешивать чувство долга перед Родиной – Белой Идеей.
Еще ранее, в течение этих последних полутора лет, проведенных армией в Приморье, не видя порядка в среде своих водителей и постепенно теряя к ним уважение, многие офицеры и солдаты стали все чаще и чаще поглядывать в сторону полосы отчуждения Китайско-Восточной железной дороги, где имелся такой обетованный мирный город, как Харбин. Правда, не все, кто осел в Харбине, нашел там золотое дно, немало было и таких, кто, побившись-побившись в чужом городе, прибыл в Приморье снова служить под белыми знаменами. Были такие, но все же процент дезертиров летом и осенью 1922 года так повысился в «белоповстанческих» частях, что о нем невольно приходится говорить. Никогда еще прежде, ни на Волге, на Урале, в Сибири, в Забайкалье или хотя бы в том же Приморье, перед Хабаровским походом, никогда еще не было частых и повсеместных случаев дезертирства испытанных, боевых и преданных Белому Делу воинов.
Бегали, сдавались и переходили к красным лишь необстрелянные или распропагандированные пополнения, но никогда не бегали добровольцы. Еще страннее оказывалось отношение к этим убегающим со стороны остающихся. Ни презрения, ни озлобления ко всем этим дезертирам со стороны остающихся под знаменами их бывших соратников не наблюдалось. Наоборот, нередки были случаи, когда остающиеся, не допускающие мысли самим дезертировать, сами же способствовали и содействовали побегу дезертирующих своих сослуживцев. Дезертирство было во всех частях. Удирали с оружием, с конями. Бежали офицеры и солдаты. Сначала удирали, обычно, в поездах к ст. Пограничная. Когда же по линии железной дороги поставили ряд постов, то побежали по проселкам через Полтавку, Богуславку, Жариково. Дезертиров предавали суду, но это мало помогало.
Следует отметить, что злобу и ненависть к себе вызывали лишь те, кто бежал с чужими или лучшими конями, а также те, кто в последнюю минуту не брезговал залезть в котомку или вещевой мешок своего приятеля-сослуживца. Отмечая это болезненное явление, мы принуждены также отметить, что в рядах воинских частей имелись, конечно, и такие, которые говорили: «Если умели до сих пор есть кусок казенного хлеба, то и имей мужество за него и расплачиваться. Ходили при японцах в погонах и называли себя солью земли, так поддержи же честь своих погон, и чтоб ни красный, ни житель, ни японец не вспомнил вас лихом и с презрением».
Деятельность красных, ввиду всего происходящего, также усилилась. В некоторых участках городов Владивостока и Никольска белые бойцы избегали появляться поодиночке и без оружия.
5 августа красные партизаны заняли деревню Красный Яр, что в нескольких верстах от Никольска. По слухам, в деревне Раковке сосредоточились сильные части красных. На утренней заре красные обстреляли из орудия железнодорожную станцию Никольск-Уссурийский. Их батарея стояла на позиции где-то в районе деревни Глуховки. В Никольск-Уссурийском введено военное положение. Белые части этого гарнизона находятся в боевой готовности. Выступить и принять участие в деле им все же не пришлось, так как серьезного ничего красные не предприняли и при первом же появлении японских пехотных цепей красные партизаны поспешили отойти.
Выше говорилось уже, что армейский вопрос генерал Дитерихс решил уравнением «каппелевцев» и «семеновцев», без передачи перевеса одной из этих групп, а также привлечением «пепеляевцев» из полосы отчуждения во главе с их бывшим командиром – генералом Пепеляевым.
Войска Временного Приамурского правительства, переименованные в «Приамурскую Земскую Рать», были разделены генералом Дитерихсом на четыре «Рати» или «Группы», три из которых существовали ранее в виде 1-го казачьего, 2-го Сибирского стрелкового и 3-го стрелкового корпусов, а четвертая (Дальневосточная казачья рать или группа) была сформирована заново из некоторых частей 1-го и 2-го корпусов.
После переименования и переформирований организация Приамурской Земской рати приняла следующий вид.
Поволжская рать или группа, под командованием генерал-майора Молчанова, при начальнике штаба, Генерального штаба полковнике Савчуке, в составе трех полков или отрядов (Прикамского – бывшая Ижевске-Воткинская бригада, Приволжского – бывшая Поволжская бригада, Московского конного – сведенные в одну бригаду 1-й и 2-й кавалерийские полки 2-го Сибирского стрелкового корпуса), Поволжской артиллерийской дружины (3-й отдельный стрелковый артиллерийский дивизион) и Поволжской инженерной дружины (3-й отдельный инженерный дивизион).
Сибирская рать или группа, под командованием генерал-майора Смолина, при начальнике штаба, Генерального штаба полковнике Бодрове, в составе трех полков или отрядов (Западно-Сибирского и Восточно-Сибирского – бывшие части 2-й Сибирской стрелковой бригады и заново формируемого Пограничного), Сибирской артиллерийской дружины (бывший 2-й Сибирский стрелковый артиллерийский дивизион) и Сибирской инженерной дружины (бывший 2-й Сибирский инженерный дивизион).
Сибирская казачья рать или группа, под командованием генерал-майора Бородина, при начальнике штаба, Генерального штаба полковнике Кононове и в составе двух полков или отрядов (Оренбургского – бывшая Оренбургская казачья бригада и Сводного в составе енисейских, сибирских и уральских казаков).
Дальневосточная рать или группа, под командованием генерал-лейтенанта Глебова, при начальнике штаба, Генерального штаба полковнике Дубинине и в составе Забайкальской казачьей дивизии и трех отдельных дружин (Амурской, Иркутской и Пластунской).
В состав ратей или групп не вошли: Урало-Егерский полк или отряд (под командой полковника Доможирова), железнодорожная
