Последние бои на Дальнем Востоке - Сергей Владимирович Волков

у которого (генерал Молчанов) Бек-Мамедов считался на хорошем счету. Он был кадровым офицером, выпуска, кажется, 1908 года из Михайловского арт. училища, но революция и Гражданская война наложили на него свою печать, отрабатывая в нем тип «атамана». В эмиграции Бек-Мамедов «переименовался» в Иллариона Суворова, похитив таким образом имя и фамилию от двух знаменитых русских полководцев и отрекшись от имени своих отцов. Таков был вот командир 3-го Отдельного дивизиона, и само собою понятно, какова была обстановка и «дух» в его двух малочисленных батареях, если только ко всему вышеуказанному добавить, что Бек-Мамедов развел в своем дивизионе «ябедничество» и слежку за офицерами и солдатами, причем за первыми следили не только офицеры, но и солдаты. Сам же Бек не гнушался даже того, чтобы иной раз подслушать у двери или окна. В Забайкалье за эту «страсть» он даже раз поплатился: один из господ офицеров, заметивший своего начальника, как бы ненароком выплеснул из своего стакана горячий чай за окно и окатил своего «комдива». «Капитан такой-то, как Вы смеете», – воскликнул Бек-Мамедов. «Виноват, господин полковник, я не знал, что Вы подслушиваете», – был ответ. Что мог ответить «гроза-командир»? На сей раз ему пришлось «проглотить пилюлю». Для 3-го дивизиона характерно еще то, что в батареях этого дивизиона (и Волжской также) число офицеров не превышало штатную цифру «7». Все сверхштатные полковником Бек-Мамедовым были переведены, после Хабаровского похода, в отдельный офицерский взвод, где были установлены «юнкерские» порядки.

В отличие от батарей 3-го дивизиона все остальные батареи жили нормальной, дружной жизнью артиллерийских частей старой армии. Командиры этих девяти батарей старались поддерживать артиллерийские традиции доброго времени, что благодаря весьма приличному составу офицеров и солдат оказывалось вполне возможным. Число офицеров на батарею колебалось от 12 до 20 человек, число солдат от 50 до 120 человек. Из всех этих девяти командиров батарей один лишь комбат Сибирской казачьей был пехотным офицером, шесть окончили артиллерийские училища, а командир Иркутской батареи был в прошлом артиллерийским подпрапорщиком, дослужившимся до полковничьего чина. Эти обстоятельства делали то, что в Иркутской батарее были более грубые отношения и менее отдавали старым артиллерийским лоском. Все же надо отдать справедливость полковнику Сартыкову – он старался следовать за остальными, а не за Бек-Мамедовым. В заключение нужно несколько задержаться еще на 1-й отдельной батарее. Она являлась единственной свернутой уже в 1922 году (март месяц) из дивизиона. Вследствие этого в ее списках насчитывалось, кроме командира батареи, еще два солидных штаб-офицера (выпуска из Михайловского арт. училища 1903-го и 1904 годов). В противоположность батареям Бек-Мамедова в 1-й отдельной батарее существовала полная свобода слова и мнения, чем, однако, господа офицеры не злоупотребляли. Командир этой батареи, полковник Романовский (выпуска из Михайловского училища 1904 года), пользовался глубоким уважением и, я сказал бы, даже любовью своих подчиненных. Его авторитет высоко стоял во всей «Белоповстанческой» армии, не говоря уже об артиллерийских частях.

Теперь мы приведем несколько сохранившихся приказов, рапортов и прочих документов, которые явятся как бы фотографиями, иллюстрирующими данное мною описание жизни армии в Приморье.

«Приказ 3-ему стрелковому корпусу. Владивосток № 163 26-ое апреля 1922 г.

1. Сибирского казачьего войска полковника СЫЧЕВА, состоявшего в Поволжской стрелковой бригаде и переведенного на службу Приказом моим от 13-го апреля № 143 в Сибирский казачий полк, бежавшего не сдав отчетности и по сие время не явившегося к месту назначения – исключить из списков как дезертира. Справка: Рапорт Нач. Поволжской стр. бригады № 767 и сношение Командира Сибирского каз. полка от 23-го апр. 6. 1-го Кавалерийского полка младшего унтер-офицера РЯМОВА и ефрейтора Шестакова за появление в пьяном виде на улице города – арестовываю на 14 суток с содержанием на гарнизонной гауптвахте. Справка: Рапорт Начальника Военно-Милицейского Отделения № 533. Генерал-майор Молчанов».

«Приказ 3-му стрелковому корпусу. Владивосток № 198 9-го мая 1922 г.

1. Сводно-Добровольческого стрелкового полка Поручик Кузьмин Михаил, за отсутствие чести и достоинства офицерского звания, применительно к статье 46 Уст. дисцип. Изд. 1919 г. – разжалывается в рядовые. Основание: Приказ Временного Приамурского Правительства Армии и Флоту от 3-го марта с. г. № 37. 5. Музыкантов Бабина Ивана и Кузнецова Василия, выразивших желание поступить добровольцами – назначаю на службу в музыкантскую команду Штаба Корпуса. 6. Дочь старшего фейерверкера Нестроевой команды Штаба Корпуса Ямина – Александру зачислить на семейный паек с 1-го мая с. г. Генерал-майор Молчанов».

«Начальник Конно-ординарческой Команды Штаба 3-го стр. корпуса. 23-го мая 1922 года. № 238 Обер-Квартирмейстеру Штаба Корпуса. Владивосток. Рапорт. Вверенной мне команды фельдфебель Кислицын Петр вчера, 22-го сего мая, самовольно сменял бывшую его собственную лошадь на другую, взяв придачей 50 руб. золотом. Доношу на распоряжение. Подпоручик К…».

«Приказ 3-му стрелковому корпусу. Владивосток № 247 30-го мая 1922 года

1. 75 руб. иенами выписать в расход по денежным книгам штаба Корпуса из сумм на чрезвычайные экспедиционные расходы и уплатить по счету за № 0107/47 за 3 ведра спирта для экспедиционного отряда генерал-майора Сахарова. 2. 10 руб. иенами выписать в расход на чрезвычайные экспедиционные расходы и уплатить по счету от 29-го мая за № 1007 Уральскому Торгово-Техническому Товариществу за 1 алмаз для резки стекла. 3. 30 руб. иенами выписать в расход на чрезвычайные экспедиционные расходы и уплатить по счету за № 1915 И. КОРОТ за исполнение клише для обложки журнала «Воин». 4. 40 руб. 45 коп. иенами выписать в расход на чрезвычайные экспедиционные расходы и выдать Поручику Зинцову на постройку национальных флагов. 6. 2 рубля иенами выписать в расход из сумм, находящихся в моем распоряжении, и выдать Волжского стр. полка Поручику Постникову для уплаты 1-му Крепостному госпиталю за свечи для погребения убитого поручика Крепкогорского. Генерал-майор Молчанов».

«Командир Отдельного Енисейского казачьего полка июля 1922 г. № 1579 бухта Улисс. Начальнику Штаба Владивостокского гарнизона. Высылать ежедневно в Штаб Гарнизона казака для связи не могу, так как всего имею пять лошадей кованных. Остальные больны часоткой в тяжелой форме, все лечатся и к работе не годны. Войсковой старшина Бологов. Вр. И. Д. Полкового адъютанта Подъесаул X…».

В мае 1922 года в Ижевско-Воткинскую бригаду было сдано пять двуколок обозных и пять двуколок санитарных для бригады. 24 мая 1922 года приказано срочно сдать все теплые вещи, находящиеся на руках чинов 3-го стрелкового корпуса. 27 июня 1922 года 3-й корпус получил 36 000 русских трехлинейных патронов из штаба комвойсками и флотом правительства. 19 августа 1922 года начальник штаба Поволжской группы затребовал от инспектора артиллерии группы четыре диска для пулемета Шоша, имеющегося в конно-ординарческой команде штаба. Требование вернулось назад с надписью: «Дисков нет».

«Расписание дня Конно-ординарческой команды Штаба 3-го Корпуса. Подъем и утренняя уборка 6 до 7 час.