Последние бои на Дальнем Востоке - Сергей Владимирович Волков
Несколько слов следует сказать относительно 1-го Пластунского полка, которым до событий командовал полковник Ктиторов и который располагался в Спасске. Этот полк, как то известно по моей первой книге «Белоповстанцы», состоял из людей четырех дивизионов: Маньчжурского, Конвойного, Уссурийского и Камского конного. Чины двух последних дивизионов почти сплошь были «каппелевцами», перешедшими в Гродеково на службу атамана Семенова. Чины двух первых дивизионов были почти сплошь «семеновцами». Генерал Дитерихс, вступив во власть, решил изъять «каппелевцев» из этого полка, а оставшихся, по сведении в дружину под командой полковника Буйвида, передать генерал-лейтенанту Глебову. Чины бывшего Камского конного дивизиона были сплошь мусульмане, и они, распоряжением воеводы, были целиком переданы в Уфимский стрелковый полк, превращенный ныне в дружину. Остальным чинам разгоняемого Пластунского полка было предложено на выбор: 1) перевод в Уфимскую дружину, 2) в части Сибирской стрелковой рати и 3) переход в подчинение полковника Буйвида. Значительная часть пожелала служить под командой Буйвида, и имя «пластунов» было задержано за этими последними.
Теперь мы также скажем кое-что об урало-егерях. С чинами бывшей 1-й стрелковой бригады имелся ряд затруднений, пожалуй еще больших, чем с «пластунами». Эта, «каппелевская» по существу, бригада самовольно вышла в марте 1921 года из «рабочей» армии генерала Молчанова и вошла в подчинение «семеновскому» Гродекову. Так как при начале Хабаровского похода в этой бригаде произошли известные события и она «не пожелала» принять участия в операциях «Смолинского» корпуса, то она оказалась при движении на Хабаровск в подчинении генерала Молчанова, но в дальнейшем она все же была передана генералу Смолину. Трагическая гибель полковника Глудкина порвала теперь возможность нормальной связи этой бригады с частями генерала Смолина. Егеря и уральцы оказались стоящими особняком. Генерал Глебов, в силу какого-то «родства» или «симпатий», изъявлял притязания на вновь формируемые полки егерей и уральцев, но последним, с помощью воеводы, удалось отбояриться от принадлежности к дальневосточным казакам. После этого одно время были предположения о передаче урало-егерей в пограничную стражу, но в конце концов был создан отдельный Урало-Егерский отряд, подведомленный ведомству внутренних дел и подчиненный генералу Артемьеву.
В заключение этой главы и первой части нашей книги, кратко перечислим некоторые события в жизни Белого Приморья до начала новой и на сей раз последней вооруженной борьбы с красными.
Приказом правителя и воеводы за № 4 от 23 августа была объявлена долгожданная мобилизация офицеров. 26 августа, в дополнение приказа № 4, был издан приказ № 16, согласно которому: 1) генералы и штаб-офицеры, изъявившие желание служить в рядах земской рати и имеющие более 45 лет, назначаются нештатными генералами и штаб-офицерами поручений при воеводе. Генералы, штаб- и обер-офицеры моложе 45 лет немедленно откомандировываются в распоряжение начальника резерва – генерал-лейтенанта Артемьева.
26 августа генерал Дитерихс со своим полевым штабом переехал из Владивостока в Никольск-Уссурийский, чтобы заняться ближе военными делами, ввиду предстоящей эвакуации японцами Спасска. В Никольск была переведена и земская дума, все же остальные учреждения остались во Владивостоке. «Ежедневная сутолока уменьшилась», – восклицает в своей книге генерал Петров.
4 сентября наконец-то открылась новая конференция РСФСР, ДВР и Японии, о месте созыва которой было столько спора. Она собралась в Чаньчуне – будущей столице независимого Манчжуго, тогда совсем скромного, захолустного городка, замечательного лишь тем, что тут происходил стык японской Южно-Маньчжурской и русской Восточно-Китайской железных дорог. От РСФСР выступил Иоффе, от ДВР – Янсон, от Японии – граф Мацудайра и Many сима.
17 августа, как уже говорилось выше, японцы начали очищать Спасский район, и к 4 сентября весь участок жел. дороги на север от разъезда Дубининский ими был уже очищен. Характерно отметить то, что по оставлении японцами самого Спасска в оный не замедлил пожаловать сам правитель и воевода. По словам очевидцев, растроганный, со слезами на глазах, воевода припал к «освобожденной от интервентов русской земле», после чего тут же произнес перед толпой встречавших его официальных лиц и народа речь на эту тему. В тот же день воевода отдал приказ, в коем опять упоминалась его «радость» по поводу вступления ногой на «освобожденную от интервентов русскую землю». К сожалению, у меня нет под рукой экземпляра этого приказа, дабы привести его полностью. Читая строки этого приказа, многие чины земской рати недоумевали: «Да что он думает? Единственная опора – японцы, а он радуется, что они уходят». Такова была вера самого правителя и воеводы. «Вера горами двигает», – говорит Священное Писание. «Все есть продукт воображения», – заявлял полководец Бонапарт. Надвинувшиеся вплотную события готовились измерить силу веры и физической мощи земской рати.
Предполагаемый образ действий обеих сторон и первые операции белых
С какого числа и какого месяца должно считать начало последнего похода последних противобольшевистских войск того самого Белого движения, которое в 1918–1919 годах, казалось, готово было стереть с лица земли советскую власть? Из того, что известно по первой части данной работы, мы видим, как незаметно, день за днем, усиливались во второй половине лета 1922 года столкновения красных партотрядов с правительственными отрядами белых, именовавшихся в этот период новым и вместе с тем древним именем «Земская Рать». Довольно затруднительно поэтому провести грань и сказать с глубокой внутренней уверенностью, что, мол, в этот, а не какой иной день начался этот последний поход – поход земской рати. Это тем более затруднительно, что столкновения белых с красными и красных с белыми никогда не прекращались, хотя порой и были редки и малы по количеству принимавших в них, с обеих сторон, силах и своим результатам. Все же если говорить о начале последнего похода, то нам кажется наиболее правильным считать его начало с 22 августа – времени отдачи воеводой земской рати своего приказа № 22. Этот приказ мы приводим здесь полностью, и мы надеемся, что читатель согласится с нами в рассматриваемом вопросе, так как этот приказ № 22 явился своего рода декларацией противобольшевистских войск, своего рода манифестом, объявляющим поход.
«Приказ Земской Рати № 22. 22-ое августа 1922 года Крепость Владивосток.
Сего числа я прибыл в район действий Земской Рати, дабы разделить с нею служение великому и святому делу освобождения народа русского от его поработителей. Воины! Настал час, когда Богу стало угодно поставить нас снова перед лицом изуверов советской власти. Японцы уходят, и мы можем теперь с чистой совестью и горячей верой идти выполнять национальный долг перед
