Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век - Коллектив авторов
Будущий коллега Петражицкого по I Государственной думе князь В.А. Оболенский тоже тогда учился в Берлине. Он вспоминал, с каким презрением студенты из России относились к «казенному» Институту римского права. Однако это предубеждение моментально рассеивалось, стоило им познакомиться с Петражицким, поражавшим друзей глубиной и оригинальностью суждений. Результатом работы в Германии стала защищенная в 1896 году магистерская диссертация «О распределении доходов при переходе права пользования по римскому праву». В 1898-м в Петербурге Лев Иосифович блестяще защитил докторскую диссертацию «Права добросовестного владельца на доходы с точки зрения догмы и политики гражданского права». Студенчество встретило решение факультета о присуждении Петражицкому докторской степени бурными аплодисментами; его пронесли на руках по всему длинному университетскому коридору. В этом же году он возглавит в Санкт-Петербургском университете кафедру философии и энциклопедии права и еще двадцать лет, до 1917-го, будет читать лекции в переполненном актовом зале.
В 1903 году Лев Иосифович был награжден орденом Станислава 2-й степени, в 1905-м – Анны 2-й степени. 9 сентября 1905 года его избрали деканом юридического факультета (он занимал эту должность до 25 сентября 1906-го). «Божество», «кумир», «гений» – студенты не жалели эпитетов по отношению к своему профессору. Среди них были П.А. Сорокин, Г.Д. Гурвич, А.Ф. Керенский, М.М. Бахтин… Наверное, ярче всех описал Петражицкого-лектора его друг и коллега И.В. Гессен: «Унаследовав кафедру весьма любимого студентами профессора Коркунова, Петражицкий с первых же шагов совершенно затмил популярность своего предшественника. Наплыв студентов на его лекции был так велик, что пришлось отвести для них большой актовый зал, в котором слушатели, затаив дыхание, восторженно внимали словам молодого учителя. Это было тем более внушительно, что Петражицкий лишен был всех внешних данных, способствующих успеху лектора. Невысокого роста блондин, с маленькой головкой и широким носом, оседланным непропорционально большим пенсне, в которое смотрели вялые бесцветные глаза, неприятный, чуть гнусавый, безнадежно монотонный голос, мучительно спотыкающаяся речь, состоящая из длиннейших, неправильно построенных периодов, не приспособленных к уровню понимания среднего слушателя, – все здесь как будто нарочито сочеталось, чтобы молодежь оттолкнуть. И если, вопреки всему, он пользовался таким исключительным успехом, это, как мне кажется, можно объяснить тем, что усилиями выдавливаемая речь воспринималась как импровизация, и у слушателя создавалось впечатление (чему способствовало бледное лицо, принимавшее болезненный оттенок), что он присутствует и сопереживает муки творчества, и – что всегда увлекает молодежь – творчества, разрушающего установившиеся теории и открывающего новые горизонты».
Юридическая наука в России пострадала после 1917 года едва ли не более остальных форм интеллектуальной деятельности. Имя петербургского профессора – как раз одно из напоминаний о том времени, когда обе столицы являлись центрами правовой мысли. Как написал известный русско-французский правовед и социолог Г.Д. Гурвич, «Л.И. Петражицкий принадлежит к числу первостепенных мыслителей, чьи новаторские идеи настолько опережали эпоху, что их истинное значение выявляется лишь спустя определенный промежуток времени. Поэтому философия права этого ушедшего от нас ученого может быть оценена во всем своем значении только в перспективе глубоких изменений, характерных для современной философской и юридической мысли». Вопреки устоявшимся стереотипам он рассматривал право как проявление психологии человека, вытекающее из своеобразия восприятия действительности. И, соответственно, сближал нравственность и право, по сути дела, ставил между ними знак равенства. Он предложил качественно иной интеллектуальный контекст юридической науки, выводя ее за рамки традиционного правового панлогизма и «вооружая» инструментами познания других социальных наук – психологии и социологии.
Можно сказать, что общественная деятельность правоведа началась с журнала-газеты «Право» в 1901 году. Как вспоминал И.В. Гессен, никто в редакции и не рассчитывал, что к ним может присоединиться столь авторитетный и популярный ученый. Понятно поэтому удивление сотрудников, когда сам Петражицкий предложил свои услуги в качестве члена редколлегии. «Очень элегантно было бы, если бы „Право“ было в обложке», – говорил он при вступлении в новую должность. А потом с неподдельной детской радостью любовался желтыми книжками: «Да посмотрите же, как это элегантно выглядит, как приятно взять в руки!» Именно в первых номерах опубликованы его программные статьи об обычном праве, в значительной мере развенчивающие неонароднические построения и придавшие большой научный вес новому изданию.
В 1902 году Петражицкий был приглашен юридическим экспертом в Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности, председателем которого был С.Ю. Витте. В этом качестве, в подкомиссии А.Н. Куломзина, он разработал законопроект об аренде, предполагавший установление ограничений на вмешательство государства в поземельные отношения. Однако принципиальным противником этого проекта выступил сам Витте. Тем не менее именно он пригласил Петражицкого для юридических консультаций в связи с изданием Указа 12 декабря 1904 года, провозглашавшего скорое проведение целого ряда важных социальных преобразований. «Я познакомился с профессором Петражицким, – вспоминал Витте, – выдающимся ученым, замечательно талантливым и умным человеком».
В общении Лев Иосифович был веселым и добродушным, в чем-то наивным и всегда приветливым. Как много лет спустя писал В.Б. Ельяшевич, он всегда чрезвычайно внимательно относился к здоровью друзей и знакомых и, если узнавал об их недомогании, спешил помочь, предлагая собственное лечение: мед и орехи, в чью чудодейственную мощь неизменно верил. К больному Ельяшевичу Петражицкий ездил далеко за город, не жалея ни сил, ни времени. По воспоминаниям А.В. Тырковой, он, при всем его колоссальном научном авторитете, оставался удивительно скромным, всегда садился где-нибудь в углу и предпочитал не вступать в дискуссию. «Но каждое его замечание сразу освещало вопрос. Точно у него в кармане был фонарь, который он мог навести на любую область политического мышления». Это происходило уже на собраниях партии кадетов, в которую ученый вступил, когда та еще только зарождалась. Он был избран в Центральный комитет в самом начале 1906 года.
Л.И. Петражицкий никогда не боялся высказывать мнения, которые заведомо диссонировали с общим настроением аудитории. 6 января 1906 года на II съезде Конституционно-демократической партии, в атмосфере повышенной эмоциональности и высочайшего накала радикализма, он говорил о возможной тактике кадетов в ближайшем будущем. По его мнению, им ничего не оставалось, как пойти на выборы и активно участвовать в думской работе, так как любая другая тактика ничего не сулит: пойти на баррикады кадеты не могут, а сочинение политических резолюций абсолютно бесполезно. При этом есть хорошие шансы на победу на выборах: безудержный бюрократический произвол погонит граждан России к избирательным урнам голосовать за конституционную демократию.
На том же съезде, 10 января, он убедительно защищал избирательные права женщин – в противовес одному из лидеров
