Чак Лашевски - Радикал рок-н-ролла: жизнь и таинственная смерть Дина Рида

Рид по-прежнему был сосредоточен на идее завоевания успеха в качестве певца, но теперь к его творческим планам добавилась актерская работа. Ему нравились новые друзья, которых он приобрел благодаря Прайсу. Среди них были Хоуп Ланж, Роберт Конрад, который прославится своей ролью в «Диком-диком Западе», и Дон Мюррей. Роджер Смит, исполнивший главные роли в нескольких фильмах, включая «Не время быть молодым» и «Человек с тысячью лиц», проникся симпатией к новому студенту. Там же Рид встретил Джин Сиберг, сыгравшую роль Жанны д'Арк в фильме Отто Премингера «Святая Жанна», и их дружба никогда не ослабеет, независимо от того, на каком континенте будут находиться эти два блуждающих актера. Все это были новые или бывшие студенты Прайса, в его доме они коротали время. Когда Прайс ушел из «Уорнер Бразерз», чтобы открыть собственную учебную актерскую студию, именно его студенты, орудуя кувалдами и пилами, превратили его гараж в актерскую классную комнату. «Было весело, — вспоминала Патриция Рид. — Когда нам становилось скучно, мы шли к Патону, потому что там собирались звезды».[70]

Все эти ребята были знамениты, но для Рида наиболее волнующим оказалось знакомство с парнями по имени Фил и Дон. Выступая под именем «Братья Эверли» («The Everly Brothers»), юноши уже обзавелись множеством хитов, входящих в первую десятку, включая: «Прощай, любовь» («Bye, Bye Love»), «Проснись, малышка Сьюзи» («Wake Up Little Susie»), «Клоун Кэтти» («Kathy's Clown») и «Мечта» («Dream»). В феврале 1960-го они заключили контракт с «Уорнер Бразерз» и 11 месяцев спустя приехали в Голливуд брать уроки актерского мастерства у Патона Прайса. Ни для братьев Эверли, ни для Рида не имело значения, что братья уже находились в числе наиболее продаваемых исполнителей страны, а Дин все еще боролся за то, чтобы попасть в таблицу. Так же как не имел значения и тот факт, что Рид причислял себя к пацифистам, а «Братьев Эверли» в ноябре 1961-го призовут на военную службу в Морской корпус Соединенных Штатов.

«Мы всегда просто выбирали себе друзей, мы все были детьми, — говорил Фил Эверли. — Он был того же возраста, что и я. Это не было чем-то вроде ячейки, и он не был политиком. Мы просто вместе проводили время. Это был замечательный период жизни, как колледж. Он любил посмеяться. Он прекрасно выглядел. Он мог подцепить девчонку. Здорово, когда человек не воспринимает себя слишком серьезно». Эверли оценивал Прайса как дружелюбного человека, рядом с которым студенты могли чувствовать себя как дома, и который зачастую становился их доверенным лицом на всю жизнь. Эверли редко беседовал с Прайсом о политике, но ему была известна его позиция, и он видел, какое воздействие она оказывает на Рида. «Патон по идейным соображениям отказался от прохождения военной службы во время Второй мировой войны, — говорил Эверли. — Такое было совершенно непопулярно. Он был человеком убежденным. Он делал то, о чем говорил. Если он верил во что-то, то стоял за это. Он совершенно не верил в то, что убийствами можно что-то решить. Я думаю, что отстаивание Дином каких-то идеалов в большинстве своем было частью этого мировоззрения».[71]

Пока формировались политические взгляды Рида, основным его занятием было продвижение карьеры. Он регулярно записывался для «Кэпитол», а в 1959 году ему даже удалось сняться в эпизоде телесериала «Холостяк-отец» («Bachelor Father»), в котором Рид предстал в образе выпускника местной средней школы, вернувшегося, чтобы исполнить свой последний хит «Кручёно-верчёно» («Twirly, Twirly»). Это был жизнерадостный номер о девушке, крутящей жезл и запавшей в его сердце. Рид выпрыгивал на сцену в белой рубашке с тонким галстуком и в темном спортивном пиджаке. Четверо юношей подпевали, а ближе к концу песни на словах «маленькая миленькая мажоретка» две девушки с тамбур-мажорными тростями маршировали по сцене. Возможно, Рид не провел и трех минут на экране, но это было его первое появление на широкой публике. После нескольких месяцев неопределенностей и отказов то было явное оживление. Он уже на пороге успеха, он будет знаменитым. Рид снова почувствовал, что станет звездой. Карьера новичка продвигалась настолько успешно, что его приезд тем летом в небольшой отпуск в Колорадо даже послужил основанием для упоминания в газете Денвера. Рид снова отправляется в Эстес-Парк. Только на этот раз ему не придется чистить бассейны — он будет отдыхать у бассейна, растянувшись в шезлонге.

Джонни Розенберг (Johnny Rosenburg) заметил газетное сообщение. Тогда ему было 20 лет. Долгое время он был прикован к кровати после операции на позвоночнике, перенесенной годом ранее. Пытаясь как-то убить скуку, находясь в постели или кресле-каталке в период восстановления, Розенберг научился играть на гитаре. Овладев несколькими аккордами, он начал развлекать себя сочинением собственных мелодий и обнаружил, что способен писать песни, при этом не имея никакого понятия о том, что делать дальше. Он начал было выступать в барах и клубах в окрестностях города, но ему хотелось записывать песни, как это делают настоящие парни. И Розенберг, наполненный юношеской бравадой, решил, что ему необходимо встретиться с Ридом. Он убедил приятеля съездить с ним в Эстес-Парк. Погрузив в машину здоровенный катушечный магнитофон, Розенберг направился к ранчо для отдыхающих «Гармония». Припарковав машину на гравийной площадке, он стал разглядывать лужайку возле бассейна. Сначала он увидел молодые пары с детьми, мужчин среднего возраста с большими животами, наполовину вываливающимися из плавок, и их жен с увядающей кожей. Наконец, в дальнем углу у бассейна Розенберг приметил отдыхавшего в шезлонге стройного мужчину с волосатой грудью. Две хорошенькие девушки, сидевшие прямо на цементном полу по обе стороны от кресла и разговаривавшие с незнакомцем, подтвердили догадку, что это был именно тот человек, которого искал Розенберг. Он вытащил тяжеленный магнитофон из машины и поволок его по направлению к бассейну.

— Вы Дин Рид? — спросил Розенберг, нависая тенью над фигурой в кресле.

— Да.

— Меня зовут Джонни Розенберг и у меня есть пара песен, которые я бы хотел дать вам послушать.

Рид внимательно посмотрел на этого человека, раздумывая, не послать ли его куда подальше.

— Ладно. Крошка, — сказал Рид одной из девушек, — не могла бы ты сходить в офис и попросить удлинитель. Скажи, что он мне нужен.

Девушка покорно выполнила просьбу, и Рид подключил магнитофон. Розенберг зарядил пленку, и сквозь железки начали пробиваться звуки мужского голоса в гитарном сопровождении, записанные в спальне. Рид прослушал запись, затем велел Розенбергу перемотать пленку и проиграть сначала. Розенберг, обрадовавшись, включил запись снова.