Чак Лашевски - Радикал рок-н-ролла: жизнь и таинственная смерть Дина Рида

— Сирил, может быть, он может пропустить год, и посмотрим, как пойдут дела в этом музыкальном бизнесе, а если ничего не получится, он сможет вернуться и продолжить учебу, — предложила Рут-Анна.

— Он никогда не вернется. Если он бросит, он никогда не вернется к учебе. Я знаю своих парней. Он слишком упрямый. И Голливуд изменит его. Он там размякнет. Половина из тех красавчиков, которые там крутятся, — голубые. Там вряд ли найдется хоть кто-нибудь, кто имеет представление о том, как пашут землю или строят дом. Они полагают, что распевание песен и скакание на лошади в кино — это и есть реальная жизнь. Нет уж. Ему нужно остаться в колледже.

— Не знаю, зачем я трачу время на разговоры с тобой, отец. Ты никого не слушаешь. Мне надо было просто поехать в Лос-Анджелес и прислать оттуда письмо за подписью «ваш бездельник Дин». Но я подумал, что мне почти девятнадцать, и, может быть, на этот раз он отнесется ко мне, как к мужчине, и позволит мне принимать свои собственные решения.

— Я буду относиться к тебе, как к мужчине, когда ты будешь принимать решения, как мужчина.[59]

Последнее замечание обожгло. Рид развернулся, обнял мать на прощание и вышел, громко хлопнув дверью. Сирил, все еще разгоряченный, с раскрасневшимся лицом, стоял в растерянности, не зная, то ли выкрикнуть еще что-нибудь вдогонку сыну, то ли выйти и обнять его напоследок. К тому моменту, когда гнев вновь охватил его, Дина уже не было.

Продав старенький, 48-го года выпуска, «Додж» старшего брата, Рид обзавелся собственным автомобилем — черным «Шевроле Импала» с откидным верхом, 1957 года. Он забрался за руль и, с опущенным верхом машины, отправился в путь, позволяя ветру выдувать из головы все сомнения и отцовские доводы. Дорога предстояла долгая и утомительная по двухполосному шоссе, пересекающему аризонскую и калифорнийскую пустыни. Где-то на полпути Рид заметил голосовавшего человека. Скучая в одиночестве и устав от радио, за неимением других развлечений, кроме нескольких остановок в пути, Рид притормозил и подобрал голосующего. Пассажир выглядел, как бродяга, в поношенных брюках, потрепанной рубашке и с двухдневной щетиной на лице. Но все же с ним можно было поболтать, и так, оставляя позади милю за милей, Рид рассказал ему о том, что направляется в Голливуд, чтобы записывать свои песни и добиваться успеха в качестве певца. Попутчик попросил исполнить несколько, и во мчащемся автомобиле (а Дин всегда ездил на максимальной скорости) он напел некоторые мелодии, которые исполнял в Эстес-Парке. По завершении дневного пробега вечером Рид поселил своего нового приятеля в тот же мотель, в котором остановился сам.

На следующий день они расстались, но бродяга поведал Риду о том, что тоже приезжал в Голливуд попытать счастья и даже добился некоторого успеха, солируя в кантри-оркестре. Увы, разгульная жизнь сказалась на его исполнении, а выпивка стала важнее музыки. Желая отплатить Риду за доброту, он дал ему адрес знакомого менеджера, отвечающего за артистов и репертуар на студии «Кэпитол Рекордз», и пожелал юноше удачи. Рид аккуратно запрятал записку с именем в карман. Приехав в Голливуд вечером того же дня, он быстро привел себя в порядок, сменил одежду и отправился колесить по улицам Лос-Анджелеса, пока не затормозил у здания «Кэпитол Рекордз».[60]

Двери «Кэпитол» распахнулись и, то ли благодаря попутчику, то ли давним контактам Роя Эберхарда, Риду удалось миновать секретаря и показать все, на что он был способен, людям, ответственным за принятие решений. Им понравилась привлекательная внешность юноши, и они подумали, что, возможно, смогут превратить его в кумира подростков. Гитарное исполнение было прекрасным, голос приятным. На второй день пребывания в городе «Кэпитол» устроила Риду пробную фотосессию. На пятый день он предстал перед президентом компании.[61]

Самоуверенность, выработанная за годы выступлений в ресторанах и на ранчо, не подвела Рида. За отведенные 10 минут он показал себя с лучшей стороны, и стандартный 7-летний контракт с годовой возможностью пролонгации был подписан. Контракт гарантировал Риду восемь оригинальных записей в год с оплатой в 45 долларов за каждый мастер. Может быть, в итоге он сможет убедить отца в том, что решение оказалось не таким уж плохим.[62]

В то же время контрактом предполагались некоторые меры безопасности для «Кэпитол»: в случае, если Рид и его записи не произведут должного эффекта, компания оставляла за собой право передвинуть сроки контракта в конец любого года из 7-летнего периода. Так что Дин, как и любой начинающий исполнитель, поспешил.

Эберхард доказал, что он не просто так хвастался перед парнем, и перевез свою семью в Лос-Анджелес, дабы детально разобраться с тем, что, как они надеялись, окажется быстрым взлетом к вершине славы. Эберхард начал с того, что арендовал старый дом в Долине Сан-Фернандо, в числе прежних обладателей которого значилась Ширли Темпл. {7}. А с другой стороны холма располагалось ранчо кумира Дина — Роя Роджерса.[63]

Рид поселился вместе с семейством Эберхардов, и его менеджер устроил серию выступлений в «Трубадуре» и других клубах в окрестностях Голливуда. Однако певец не довольствовался только тем, что предлагал ему Эберхард. Машина Рида превратилась в передвижной офис, он колесил повсюду, стучался в двери клубов, вручал свои рекламные снимки, договаривался о датах выступлений и записях синглов. «Он целыми днями объезжал округу в своем кабриолете, набитом всякой ерундой, которую обожают подростки, с гитарой, со всеми фотографиями, бумагами, песнями и музыкой», — вспоминала его жена Патриция.[64]

Однако времена были малоприбыльными. Рид представлял собой лишь очередного привлекательного парня с гитарой, в то время как Америку наводнили красивые исполнители. Все они надеялись стать следующими Элвисами, способными зажигать на сцене и исполнять популярную музыку на свой лад. Рид разделял эти чаяния, но его музыка не являлась новаторской, а Пэт Бун, Пол Анка, Рики Нельсон и прочие уже успели представить публике образ чистого, красивого, никому не угрожающего исполнителя, заявленный Ридом. Не один раз пришлось ему поступиться своим самолюбием и обратиться к родителям, обычно к матери, за деньгами, позволявшими протянуть еще какое-то время, пока он стучался в другие двери, записывал очередной 45-долларовый сингл для «Кэпитол» или выступал в еще одном клубе.[65]

Дела его не были совсем уж плохи. Популярность рок-н-ролла поражала записывающие компании. Тинэйджеры раскупали синглы и альбомы в невиданных доселе количествах. Они были ненасытны, и временами казалось, что на каждую выпущенную пластинку, практически независимо от исполнителя, претендовали несколько сотен тысяч подростков. Имея такой рынок сбыта, менеджеры звукозаписывающих компаний более охотно предоставляли шансы новичкам. Управляющие начинали думать, что с легкостью смогут превратить в звезду любого и пытались доказать это с Фабианом (Fabian). Этот юноша обладал слабыми вокальными данными, зато хорошим телом и фотогеничным лицом. А поскольку в 1958 году Пресли отправился служить в армию США и больше не записывал новых песен, они решили, что Фабиан сможет заполнить эту брешь. Увы, имея в арсенале лишь пару средненьких композиций, он не продержался долго, и ему пришлось дожидаться ностальгической волны 70-х, чтобы немножко подзаработать, так как этого не удалось сделать в 50-х и 60-х годах ни ему, ни его кураторам.