Театр и военные действия. История прифронтового города - Валерий Альбертович Ярхо
Часть раненых с эвакопункта в Зимнем театре попадали в ПСВП – постоянные санитарно-военные поезда. Это были настоящие госпитали на колесах. Их формировали из 15–18 переоборудованных цельнометаллических пассажирских вагонов. В составе поезда был вагон-операционная, вагоны-лазареты, кухня, мастерская, вагоны для персонала, вагоны для инфекционных больных, каптерка, цистерны с водой и все прочее, что необходимо. Такие поезда шли в дальний тыл, доставляя раненых в большие стационарные госпитали городов Урала, Сибири и Средней Азии. В них раненых не просто везли или перевязывали, а уже лечили и, если требовалось, оперировали.
В дни прибытия «санлетучек» или отправки санитарных транспортов в глубокий тыл Зимний театр был переполнен народом. Чтобы скрасить ожидание, отвлечь и хоть чуточку облегчить страдания раненых, коротавших время в ожидании отправки (либо в госпиталь, либо с эшелоном дальше), сотрудники театра устраивали для них и медиков специальные кинопоказы. Репертуар был не бог весть какой, но люди были благодарны и за это. Для многих эти сеансы были вообще последним кино в жизни…
Несмотря на то, что Зимний театр Коломзавода по мере военных нужд превращался то в сортировочный пункт госпиталей, то в призывной участок, то в пункт сбора мобилизованных на работы, самодеятельные артисты не прекращали своих выступлений, давая концерты в госпиталях, на заводах и в самом театре. Ничего нового в таких условиях создать не удавалось, но выручал довоенный репертуар.
Завод перешел на «двухсменку». Работали не по 8 часов в три смены, как в мирное время, а в две, по 12 часов. Члены драматической труппы ДК – активные работники завода – были заняты сверх всякой меры на производстве, а потому отыграть полноценный спектакль уже возможностей не было. Выход нашли, «давая фрагменты». Особенно нравились публике отрывки из оперетт, которые Немов ставил до войны. Он сам выходил на сцену – исполнял веселые арии, танцевал, разыгрывал с несколькими партнерами и партнершами скетчи.
Эвакуация
До войны Коломенский завод производил паровозы, тепловозы, дизели, подводные лодки типа «Щука» и многое-многое другое. Поскольку с началом войны завод был передан из Наркомата тяжелого машиностроения в Наркомат танковой промышленности, изменился и профиль производства. Нужно было наладить выпуск броневых башен и деталей ходовой части легких танков Т-30. Так же для нужд фронта выпустили 500 бронеколпаков толщиной 50 мм, имевших узкую амбразуру. Их устанавливали над ячейками огневых точек. Эти колпаки с виду напоминали огромные каски с узкой прорезью-амбразурой. Сверху такие бронеколпаки, прикрывая огневую точку, отлично защищали от осколков, пуль и ударов взрывной волны стрелков, зарывшихся в землю. На танкоопасных направлениях в Подмосковье были выставлены 2200 противотанковых «ежей», сваренных на Коломзаводе из разрезанных на части железнодорожных рельсов и балок-швелеров.
В первой декаде октября завод уже производил по 12–15 танковых бронекорпусов в день и должен был перейти на производство боевой машины в целом, но фронт слишком близко подошел к Москве, и решено было эвакуировать Коломзавод в Киров, чтобы там вновь запустить производство на базе завода НКПС им. 1 Мая.
В цехах Коломзавода спешно демонтировали станки и оборудование – их грузили в вагоны и на баржи, готовя к отправке в Киров. То, что увезти не могли, разрешали разбирать рабочим по домам. Также без всякой платы раздавали работникам завода картофель, морковь и свеклу, остававшиеся на двух баржах, пришвартованных у заводской пристани на Москве-реке.
Когда в Киров стали отправлять семьи рабочих, они со своим домашним скарбом ожидали очереди посадки в вагоны в помещениях театра. В такие дни Зимний театр, набитый людьми под завязку, больше напоминал вокзал. Чтобы в вагонах-теплушках[101] оставить больше места для людей, был введен лимит на вес и объем багажа. То, что эвакуирующимся не разрешали взять с собой, оставляли в театре или бросали прямо возле путей. Место в теплушке эвакуационного эшелона ценилось дороже любого барахла! Брошенные при посадке узлы, сундуки и чемоданы подбирали те, кто оставался в городе. Свою добычу они тащили на «толкучку», где меняли «перепавшее» главным образом на еду и водку. Не пропадать же добру! А так хоть кому-то польза.
Толкучка возникла стихийно, как следствие общего бедствия. Рыночные цены военной поры взлетели, а наличность на руках у людей быстро теряла покупательную способность. Денежные отношения все чаще заменял примитивный обменный торг, по принципу шило на мыло. На рынке так торговать не разрешалось, однако ж… Как говорят в народе, вода дырочку найдет. Альтернативой колхозным рынкам стал толкучий рынок, или попросту толкучка, он же «Хитрый рынок», возникший у городской окраины, на пустыре, напротив Петропавловского кладбища. Это дикое торжище собиралось по субботам и воскресеньям. Там продавалось и менялось все, что можно было продать или обменять. Сюда приносили нажитое, найденное, подобранное, выпрошенное, краденое. На «Хитром рынке» лишних вопросов не задавали. Всеми делами там заправляли барыги-перекупщики и спекулянты. В толпе торгующих и покупающих промышляли воры-карманники, аферисты всех мастей и прочий уголовный элемент.
От хорошей жизни на толкучку не ходили. Только где ж ее тогда было взять-то, эту самую хорошую жизнь в военную пору?! Поэтому и шли. Несли кто лишнее, кто последнее. Уезжавшие в эвакуацию меняли громоздкие вещи на продукты. Покупали или выменивали что-то такое, что можно было потом, коли нужда припрет в эвакуации, «толкнуть» на какой-нибудь тамошней толкучке.
Отправка театрального имущества
С начала октября 1941 года в завкоме Коломзавода находился секретарь ЦК профсоюзов работников тяжелого машиностроения И. В. Тимофеев[102]. В разгар эвакуации заводского имущества в Киров тов. Тимофеев с удивлением узнал, что в театре ждут распоряжения завкома об отправке имущества, и отдал соответствующую команду. Приказано было паковать имущество в ящики и везти их к вагонам, которые стояли на заводском дворе напротив конторы. Имущество ДК и театра нужно было поместить в вагон, в котором вывозился спортивный инвентарь физкультурного общества. Договорились, что тов. Тимофеев прикажет изготовить на заводе 10–15 ящиков, которые погрузят без задержки.
Действительно, уже на следующий день, утром 19 октября из модельного цеха завода в театр привезли первую партию ящиков. Их сколачивали наспех из толстых половых досок, из-за чего они выходили очень тяжелыми. В одну подводу таких ящиков помещалось пять штук.
Прежде чем приступить к упаковке, работники театра сформировали комиссию, которая дотошно контролировала работу по подготовке имущества[103]. Хрупкие предметы заворачивали в шторы и старые скатерти. Отдельно укладывали костюмы, театральный реквизит, музыкальные инструменты. Киномеханик Смирнова и ее ученик Вова Гусев разобрали новый киноаппарат ТОМП-4 и уложили его части в отдельный ящик.
Рабочие театра Зайцев и Филиппов заколачивали ящики, а бухгалтер Григорьев контролировал весь процесс, тщательно фиксируя, что куда положено. Опись имущества, упакованного в ящики, составлялась в двух экземплярах. Акты подписывали Федор Николаевич Пападич и Василий Васильевич Немов. Каждый ящик нумеровался, и на каждый из них был составлен акт с описью уложенного. Такая тщательность сказалась на темпах упаковки.
Когда в театр заглянул товарищ Тимофеев, чтобы посмотреть, как идут дела, он, увидев, что культработники возятся с какими-то описями и протоколами, стал подгонять их, говоря, дескать, не надо никакой комиссии, надо быстрее все укладывать и отправлять ящики на погрузку в вагон.
Но Немов вступил с ним в спор, спросив:
– А что будет после войны, когда спросят, куда делось имущество? Мы укладываем вещи и списки составляем под копирку в двух экземплярах, сдаем их в завком с распиской о приеме.
Весьма недовольный тщательностью упаковки, так замедлявшей процесс погрузки, Тимофеев ушел из театра на завод, где его ждала еще масса эвакуационных дел, распорядившись напоследок:
– Отправляйте скорее в вагон № 579999 и не задерживайте!
Работники ДК продолжили упаковывать в ящики инвентарь, за который отвечали. Так, ящик за ящиком, пронумеровали от № 1 до № 33 и 22 октября их сдали в вагон № 579999.
Ракетная установка
ПУАЗО
Из всего намеченного к отправке не смогли погрузить только пианино известной немецкой фирмы Rönisch. Оно само по себе весило около 200 кг.
