Отец и сын, или Мир без границ - Анатолий Симонович Либерман
Женя болел не очень часто, может быть даже меньше, чем другие маленькие дети. Впоследствии нам сказали, что, если бы Ника во время беременности принимала витамин D, у Жени не было бы рахита. Врачи, в том числе педиатры, окружали нас со всех сторон, но никто, даже Кассандра, не упомянул витамина. Непредупрежденный и непредотвращенный рахит оказался почти непобедимым противником. Борьба шла с переменным успехом. Особенно памятна мне молодая массажистка, которая трижды подолгу занималась Женей. На заключительных сеансах он уже хорошо говорил и восторженно повторял за ней: «Я работаю. Достаю лампу. Настоящий мужчина!» Последнее лето на своей даче я вспоминаю с особенной радостью. По утрам мы отправлялись в дальние походы. Путь наш всегда лежал мимо Сизифова камня, но Женя о нем забыл, и сердце его не билось чаще при виде полянки, где он провел столько часов. Выносливость такого маленького ребенка (в мае ему исполнилось два года) поражала меня. В конце лета мы дважды в день проходили по крайней мере по шесть километров. Нам ничего не стоило прогуляться до станции и обратно (там мы встречали и провожали поезда), но обычно мы бродили по лесным дорогам. Шестикилометровая экскурсия занимала три часа, так как у нас было много остановок. Недалеко от дома нас ждали два щенка. Мы стояли на большом каменном брусе и ловили божьих коровок. Во все лужи мы кидали камешки, а когда проходили мимо самой большой лужи, рассматривали головастиков. Они росли ото дня ко дню, но не вызывали у Жени никакого интереса. Большой паук (мы его хорошо знали и избегали подходить к нему), гусеницы, жуки и даже муравьи почему-то оказывались интересней Жене, хотя он еще не мог понять драматических событий в их жизни. Например, прямо у наших ног муравей много раз бросался верхом на гигантского навозного жука. Несмотря на мое объяснение, Женя не понял, что происходит. Иногда при виде жука он кричал: «Раздави!» – но в его присутствии было строго запрещено казнить кого бы то ни было, кроме комаров. Жук даже не заметил угрозы, а раздраженный бесстрашный муравей убежал по своим муравьиным делам.
Отправлялись дальше и мы. Поскольку мы варьировали свои маршруты, то встречали и новое: то мальчики купаются в пруду, то прошла девочка в оранжевых колготках, то куда-то спешит человек с тачкой: ему нужна большая куча песка. Но удивительнее была живая, а не заводная лягушка, которую я изловил. Мы рассмотрели ее во всех деталях и отпустили. Однажды нам попался большой рыжий кот. Потерянную другим мальчиком игрушку мы оставили на месте: вдруг хозяин ее найдет. Жалко, но что поделаешь: частная собственность (так я Жене и объяснил). Заслуживал внимания обитый жестью колодец, не говоря уже об озерке, по которому мальчики пускали кораблики, не простые, а покупные, и даже не кораблики, а подводные лодки.
Цветы тоже составляли часть нескончаемого приключения. Женя узнал маки и ирисы, которые до того видел только на картинке, и, хотя не всегда твердо, различал крапиву, подорожник и шиповник, не говоря уже о ромашке и в изобилии росшем повсюду лютике. Мы видели первых бабочек и смотрели, как охотится стрекоза. К городским воробьям и голубям прибавились трясогузки и чайки. Жене нравились отражения предметов в воде. Однажды у лужицы стояла Ника, и назавтра, подойдя к этой лужице, он заглянул и ожидающе сказал: «Мама». Но Ники не было, и, естественно, не обнаружилось и ее отражение. В другой луже он увидел небо и сообщил мне: «Облака отвалились».
По дороге домой мы встречали кошек и собак, а в один из самых счастливых дней наткнулись на стадо коров и на живых, не стихотворных и не из книжки, гусей. То-то был пир на тему перенятого у моей мамы стихотворения: «Гуси-гуси, га-га-га! Есть хотите? Да-да-да!» Кто же когда-нибудь не хочет есть? Само собой разумеется, что мы не пропускали ни одного средства передвижения от велосипеда до бульдозера. Женя гулял в разнообразных «песочницах» (это легкая одежда вроде купальника), а наверху нам попадались укутанные, даже законопаченные дети трех-четырех лет, которые редко отходили от дома дальше, чем на сто метров.
Основная прелесть прогулок с маленьким ребенком состоит в том, что замечаешь и запоминаешь миллионы мелочей. Здесь нас вроде собиралась укусить пчела. Не осыпался ли еще тот куст шиповника, с которого она слетела? (Не осыпался, а завтра посмотрим: ожидается сильный ветер.) На скамейке за углом плохой мальчик выцарапал ножом: «Вова». Кто этот Вова? Он бы не понравился существовавшему в натуре Антоше (дедушка называл его Антошечкой), о котором я когда-то правдиво рассказал, что ему год и три месяца, а он уже просится, и с тех пор ставшему недосягаемым образцом для подражания. А паук на месте? На месте, на месте; куда ему деться? Странно только, что в паутине никогда не бывает мух; что же он ест? А ему необязательно есть четыре раза в день. В мире, как известно, много странного.
Кроме реального, но полумифического Антоши, были и другие смутные фигуры вроде Светы на Велосипеде и Женщины в Желтых Штанах, которых мы однажды видели, а потом искали все лето, но не нашли (пришлось довольствоваться девочкой в оранжевых колготках). Но главный миф того лета – Голубой «Запорожец». Он должен был явиться то ли из снежной дали, то ли еще из какого-то прекрасного далека; из него выйдет шофер и скажет: «Женя, залезай!» Женя вскарабкается на сиденье, схватится за руль и начнет жать на гудок: «Ту-ту, ту-ту!» Машина тронется, и вместе с ней тронутся сиденье, фары и габаритные огни, а также все те части, названия которых он знал по-английски. И мы поедем домой в город. А в городе много машин и грузовиков. Женя мог слушать этот рассказ в любую минуту. Он приседал, визжал, за пять минут пробегал всю дорогу через лес, забыв об усталости, хохотал и дико кричал: «Ту-ту!» (конечно, по-английски).
Однажды, когда мы топали по шоссе третий или четвертый из наших шести километров (шесть утром и шесть вечером), притормозили «Жигули» и молодой водитель любезно спросил: «Подвезти вас?» – и мы (к моему сожалению) проехали часть пути. Еще до того нам встретился возница на лошади и тоже прокатил нас (не каждый день городской ребенок видит лошадь). А через два дня после встречи с «Жигулями» по бетонке промчался, как виденье, как всадник сна из «Снежной королевы», ослепительный голубой «Запорожец». «Смотри, – закричал я. – Это он!» И Женя долго
