Борис Барков - Однажды Сталин сказал Троцкому, или Кто такие конные матросы. Ситуации, эпизоды, диалоги, анекдоты

Во время опасной болезни министра финансов графа Е.Ф. Канкрина герцог Лейхтенбергский, встретившись с придворным вельможей Николая I Меншиковым, спросил:

— Какие известия сегодня о здоровье Канкрина?

— Очень худые, — ответил Меншиков, — ему гораздо лучше.

Знаменитый путешественник адмирал Михаил Петрович Лазарев был на приеме у Николая I. После самого милостивого разговора, желая показать адмиралу особое расположение, государь сказал:

— Старик, останься у меня обедать.

— Не могу, государь, — ответил Михаил Петрович. — Я дал слово обедать у адмирала Головина.

Сказав это, Лазарев вынул свой хронометр, взглянул на часы и, порывисто встав, промолвил:

— Опоздал, государь!

Потом поцеловал озадаченного императора и быстро вышел из кабинета.

Вошедшему адъютанту Николай Павлович сказал:

— Представь себе, в России есть человек, который не захотел со мною отобедать!

В начале 30-х годов XIX века, возвращаясь из Москвы, Николай I оставался в Твери несколько дней, ожидая безопасной переправы через Волгу. Поставщик для стола государя и свиты местный купец-богач подал такой счет, что удивил всех.

— Неужели у вас все так дорого? — спросили купца.

— Нет, слава богу, такие цены только для государя. Нельзя же ему продавать как всякому прочему.

Однажды император Николай I, выйдя из здания Петербургского университета, пошел пешком по Исаакиевскому мосту, где встретил трех студентов в расстегнутых сюртуках, без шпаги и не отдавших ему чести. Он остановился и спросил:

— Вы меня знаете?

Они отвечали:

— Не знаем, ваше превосходительство!

Тогда он им велел отправиться на адмиралтейскую гауптвахту и сказать там, что государь велел посадить их под арест.

Через полчаса к гауптвахте подъехала фельдъегерская тройка, и фельдъегерь доставил их в Зимний дворец.

Их угостили отличным обедом с вином, затем подали три бокала шампанского, и в то же время из противоположных дверей показался Николай Павлович с бокалом в руке и сказал:

— Господа! Когда вы едите хлеб-соль русского государя, вы теперь при встрече с ним узнаете его! — И выпил за здоровье университета.

Рассуждая о храмах и древностях Москвы, Николай I заметил, что русские справедливо называют Москву святой.

— Москва действительно святая, — сказал один из приближенных императора, — а с тех пор, как ею управляет граф Арсений Андреевич Закревский, она еще и великомученица.

Когда умер военный историк Александр Иванович Михайловский-Данилевский, Николай I сказал:

— Вот и еще баснописец умер.

Когда знаменитая французская актриса Рашель была на гастролях в Петербурге, она потребовала, чтобы в ложу пускали не более четырех человек. Об этом узнал Николай I и однажды, когда она выразила сожаление, что редко видит его на своих представлениях, он сказал ей:

— У меня ведь очень большая семья, я рискую оказаться пятым в вашей ложе.

Однажды будучи где-то за границей, поэт Федор Иванович Тютчев до того занемог, что вынужден был лечь в постель и послать за доктором, который обнаружил, что тот собирается умереть с голоду, потому что в политических волнениях времени совсем забыл, что надо есть.

Однажды на званом обеде Иван Сергеевич Тургенев, не сумев найти места за переполненным столом, присел за маленьким столиком. К нему подошел генерал, также не нашедший себе места, и, желая уязвить Тургенева, спросил:

— Милостивый государь, знаете ли вы, чем отличается человек от скотины?

— Да только тем, что человек ест сидя, а скотина — стоя, — невозмутимо ответствовал писатель.

Однажды какой-то крестьянин или мастеровой, Иванов или Петров, напился до потери разума в одном из питерских кабаков и начал нестерпимо сквернословить, глядя на портрет государя. Дело приняло скверный оборот — оскорбление величества, и о нем сочли необходимым доложить императору Николаю I. Но тот только рассмеялся и сказал:

— Объявите Иванову, что я тоже на него плюю, и отпустите его.

Один из придворных чинов подал императору Николаю I жалобу на офицера, который выкрал у него дочь и без разрешения родителей обвенчался с ней. Николай на жалобе написал: «Офицера разжаловать, брак аннулировать, дочь вернуть отцу. Считать девицей».

Однажды государю Николаю I попадается едущий на извозчике пьяный драгун.

— Что ты делаешь, драгун? — сказал государь укоризненно.

— Пьяного драгуна на гауптвахту везу, ваше величество.

Государь улыбнулся, дал ему пять рублей «на дорогу» и велел ехать домой.

Однажды император Николай I, встретившись с писателем Николаем Ивановичем Гречем на улице, спросил его:

— Скажи, пожалуйста, Греч: к чему служит в русской азбуке буква «ять»?

— Она служит, ваше величество, как знак отличия грамотных от неграмотных, — ответил Греч не задумавшись.

Один помещик желал определить сына в какое-то учебное заведение. Не зная, как написать прошение, и, главное, затрудняясь, как титуловать государя, простак вспомнил, что государя называли августейшим, и, так как дело было в сентябре, накатал в прошении: «Сентябрейший государь».

Прочитав это прошение, Николай I рассмеялся и сказал:

— Непременно принять сына и учить, чтобы он не был таким дураком, как отец его!

Во время Крымской войны Николай I, возмущенный всюду обнаружившимися хищениями, в разговоре с наследником Александром II сказал:

— Мне кажется, что во всей России только ты да я не воруем.

Однажды придворный вельможа Меншиков, разговаривая с Николаем I и видя проходящего министра финансов Канкрина, сказал:

— Фокусник идет.

— Какой фокусник? — спросил государь. — Это министр финансов.

— Фокусник, — продолжал Меншиков. — Он держит в правой руке золото, в левой — облигации: дунет в правую — ассигнации, плюнет в левую — облигации.

Встретив в Зимнем дворце известнейшего остряка николаевских времен князя Меншикова, Ермолов остановился и разговорился с ним. Меншиков, взглянув в зеркало, заметил, что у него высыпала борода, которую он два дня не брил.

— Чего же ты, — сказал ему Ермолов, — высунь язык да побрейся!