История ростовского летчика. Домой сквозь годы - Константин Владимирович Ярошенко
Примерно то же самое было ранее, когда я возвращался из Конго домой через Амстердам голландской авиакомпанией KLM на самолете Boeing-767, то есть на достаточно большом самолете. Я тоже был по форме, а стюардесса говорит: «Командир, у нас просто нет места в первом классе». – «Да ничего страшного». Но потом, когда собрался выходить из самолета в Амстердаме, она задержала меня: «Пожалуйста, выйдите последним, с вами хочет поговорить наш командир». Я согласился. Все вышли, и я стал выходить последним. Меня командир экипажа позвал к себе в кабину. Перекинулись парой слов: ты откуда? Рассказал, откуда… Летал в Конго (Заир), сейчас домой возвращаюсь после шестимесячной командировки. Он извинился: «У нас был полный самолет». – «Да ничего, мы привычные». Так вот, попрощавшись, он протянул мне большой, тяжелый пакет, сказав, чтобы я его не вскрывал, пока не приду домой. Ну, хорошо! Я потом открыл, а там бутылка дорогого виски, бутылка водки, сыр, шоколадки, голландские национальные сувениры… Так что и у итальянцев, и у голландцев из авиационной среды есть тоже летное братство, чего не скажешь про французов и бельгийцев. Ведь никогда, сколько потом ни летал из Конакри в Москву через Париж или Брюссель, не было хоть мало-мальской поддержки от французских и бельгийских экипажей в адрес коллеги.
12. Волнения в Гвинее
В начале 2007 года президент Конте огласил свой выбор премьер-министра, назначив на этот пост начальника генштаба Эжена Камара, своего давнего соратника. Это назначение вызвало всплеск возмущения у граждан. В Гвинее начались самые крупные беспорядки за последние три десятилетия. Это было третье по размаху крупное выступление граждан Гвинеи против властей после выступлений 1977 года и массовых беспорядков на этнической почве во время выборов мэров в 1991 году (тогда погибли порядка 1 000 человек). Многолюдные демонстрации и длительная забастовка охватили всю страну. Основным требованием политической оппозиции было назначение нового премьер-министра, способного провести в стране решающие реформы. В течение месяца длился вялотекущий период акций протеста. Однако примерно в конце января этот вялотекущий период закончился. На демонстрацию в Конакри люди стягивались отовсюду, даже из пригородов столицы, армия при разгоне стреляла боевыми патронами, морги переполнились погибшими демонстрантами: так их, следующих в центр города, «встречала» армия. Многие группы недовольных нельзя было отличить от бандитских шаек. По всей столице громили полицейские участки, грабили магазины и дома зажиточных людей, устраивали баррикады из горящих покрышек, жгли автомобили. Отовсюду были слышны стрельба из автоматов и разрывы гранат. В Конакри ввели комендантский час, армия патрулировала некоторые центральные улицы, аэропорт и военные базы, открывая огонь по своему усмотрению. В остальных городах тоже происходили митинги и протесты со всеми вытекающими последствиями. В Канкане на демонстрации вышло около 20 000 человек, тоже дошло до стрельбы, хотя и без жертв. В «традиционно неспокойном» Нзерекоре было несколько убитых и раненых, и в Лабе, Пита, Дабола, Киссидугу военные разгоняли толпу со стрельбой. Это был серьезный переворот, во время которого никто не был в безопасности, особенно белые люди.
С началом беспорядков ребята моего экипажа начали волноваться, видно было, как им не по себе. Но я, как мог, пытался их успокоить и говорил, что ничего, прорвемся.
Тем временем военные оцепили аэропорт, чтобы различного рода бунтующие массы его не разгромили.
В первый же день волнений все международные рейсы отменили. В Конакри летали только авиакомпании Air France и SN Brussels. Остался только я с Ан-24. Забегая вперед, скажу, что, когда люди побежали из страны, спасаясь от беспорядков, в воздух подняли даже давно не летающий четырехместный маленький самолетик и двухместный дельтаплан. Эвакуацию своих граждан срочно начали американцы, французы и другие. Народ, напуганный происходящим, находящийся в панике, пытался прорваться в аэропорт, чтобы улететь куда угодно, но все дороги были перекрыты протестующими и различного рода группировками. Чтобы добраться из города до аэропорта, граждане, у кого были хоть какие-то средства и связи, пользовались помощью военных, и те в сопровождении вывозили их на военной технике к аэропорту.
Сразу после начала активной фазы беспорядков из Европы прилетел американский военно-транспортный самолет С-17, чтобы эвакуировать свое посольство и своих граждан в Дакар, Сенегал.
Прилет этого С-17 очень хорошо мне запомнился. В основном я все время находился в аэропорту, так как добираться до дома в такой ситуации на улицах было очень проблематично. Я видел прилет этого самолета. После посадки из него выгрузились военные на бронированных машинах и сразу же направились в посольство США. У посольства США есть две территории, одна – в городе, а вторая, новая, – недалеко от аэропорта, напротив телецентра. Американцы утром, собрав своих граждан, привезли их в аэропорт и вылетели в Дакар, а я утром совершил один вывозной рейс до Фритауна. Вернувшись в Конакри за очередной партией людей, я полетел в Дакар. Совершил посадку в аэропорту Дакара, и диспетчеры меня поставили на перроне рядом с американским военным самолетом C-17, который совершил эвакуационный рейс. Я тогда с американским экипажем просто перекинулся какими-то простыми фразами. Они на меня смотрели, может быть, не с презрением, но, как бы это правильно сказать, как люди высшей расы. Якобы они, американцы, все избранные, и на всех они имеют право смотреть с пренебрежением. Хорошо я запомнил эти взгляды.
Ночевать приходилось в Дакаре или во Фритауне, чтобы сохранить самолет и экипаж. Но на вилле оставались важные документы, и мне нужно было любыми путями туда пробраться, чтобы их забрать. В очередной прилет я рискнул и, договорившись с двумя местными, решил пробираться окольными путями до дома, который находился в районе Кипе.
Основную дорогу в нескольких местах перегородили баррикадами, везде жгли покрышки, и кругом расстилался черный дым. Пришлось поколесить, но полностью обойти баррикады не удалось. Мы натолкнулись на пару преград, организованных не протестующими, а какими-то местными агрессивными шайками. Мои сопровождающие не хотели даже близко подъезжать к заграждениям, но я настоял и сказал: «Я сейчас лягу на пол, прикроюсь имевшейся в машине тряпкой или какой-то накидкой, чтобы протестующие не увидели, что я белый, а вы откроете окна и будете скандировать в их поддержку». Нехотя мои сопровождающие согласились, хотя риск
