Последние бои на Дальнем Востоке - Сергей Владимирович Волков
Остальных чинов гарнизона немножко объединял спорт, – устраивали состязания в городки, в которые почти все с увлечением играли. Больше играть было не во что. В карты – было не на что. В каждой части были команды отборных игроков. Первенство держали волжане, но не помню сейчас, батарейцы или стрелки. У нас в батарее особенно ревностно готовились к состязаниям. Лучших игроков освобождали от нарядов. Занятиями себя почти не утомляли; считали, что все и так все знают.
Рядом с батареей по крестьянским избам был размещен Волжский пехотный полк, и с ним батарейцы имели кое-какое соприкосновение. Три младших офицера батареи проходили через его расположение, идя на наблюдательный пункт. Он находился близко от школы, на одиноко стоявшей недалеко от края села небольшой сопке. На ней всегда находился, сидя на скамейке, караул из четырех чинов Волжского полка. Офицер-наблюдатель, взобравшись на сопку и немного осмотревшись, присаживался на скамейку рядышком с караулом. Перед ним открывался прекрасный вид на долину реки Сучан. Приятно лаская глаза свежестью своей зелени, расстилались поля и луга. Между ними, под яркими лучами солнца, извиваясь змейкой, поблескивала река. Далеко в ее устье сквозь легкую туманную пелену силуэтами вырисовывались две невысокие сопки – «Брат» и «Сестра»; между ними река прорывалась в море. Слева тянулись поросшие густым лесом сопки, а вдали, справа, переливаясь разными оттенками своих камней, огораживая, как стеной, долину, стоял длинный огромный утес.
Позади сидевшего офицера, спустившись с лежавшей рядом возвышенности, вплотную к селу подходил смешанный лес, в котором водилось много разнообразных ягод. Некоторые отважные чины Поволжской бригады и анненковцев, взяв с собою винтовки, небольшими партиями ходили их собирать. Из леса, пересекая все село, бежал, журча, большой, с кристально чистой водой, ручей. В нем солдаты да и офицеры батареи стирали свое белье. Пить воду из него строго воспрещалось. Боялись, что красные партизаны могли его отравить.
Перекинувшись несколькими словами с чинами караула, артиллерийский офицер-наблюдатель углублялся в свои размышления, уходя на время от мрачной действительности. Он вспоминал недалекое, но невозвратное прошлое или просто мечтал о несбыточном будущем. Из раздумья его иногда пробуждали раздавшиеся где-то на лугах ружейные выстрелы. Со скамейки все разом вскакивали и, напрягая зрение, всматривались туда, откуда они доносились. На лугах были видны, мелькая среди зелени, бежавшие наперегонки к селу два или три бравых кавалериста, любители подкосить добавки сена для своих коней. Посылать выручку было бесполезно, потому что партизаны, произведя несколько выстрелов, сами спешили поскорее убраться на лодке на другую сторону реки, где найти их было невозможно.
Глубокая, но не широкая, с песчаными берегами и чистой водой, река Сучан представляла хорошее место для купания. Анненковский дивизион, лихо заломив фуражки, из-под которых по ветру развевались огромные разноцветные чубы, в белых нижних рубашках, с песнями, четко отбивая шаг, каждое утро по улицам села маршировал на реку купаться. Батарейцы искоса на него поглядывали, и часто приходилось слышать реплики солдат: «Эх, здорово идут!» Кто-то как-то об этом заметил генералу Сахарову, но он, сделав кислое лицо, только ответил: «Зато мои выносливее на походе». Все же эти прогулки и особенно отчетливость во всем анненковцев имела некоторое влияние на чинов Поволжской бригады, и они значительно подтянулись и чаще стали при встрече отдавать честь офицерам не своей части.
Кавалеристы и камцы стояли в другой части села, и мы их редко встречали. Командир Камского полка, полковник, изредка заглядывал в батарею проведать нашего командира, с которым я часто играл в канцелярии в шахматы. Застав нас за ними, полковник обыкновенно становился около стола и стоя следил за игрой, подтрунивая над моим командиром, когда тот слишком задерживался с ходом. Он всегда его спрашивал: «Ты что, спишь или думаешь?» Командир батареи невероятно сердился и, нервничая, проигрывал партию, но, проиграв, тут же предлагал полковнику сыграть со мною. Полковник всегда благосклонно соглашался и, говоря: «Ну что, молодой человек, сыграем?» – садился за стол. Когда он тоже проигрывал, то мой командир оставался очень доволен, вероятно потому, что артиллерия все же победила, и они обычно куда-то уходили.
Больше всех радовался я, что доказал двум полковникам, но мое торжество продолжалось недолго. Дверь в канцелярию открывалась, и, как бы невзначай, появлялся старший фейерверкер, с которым я тоже часто играл в шахматы. Мы принимались за игру. Я, успев ему похвастаться своим успехом, очень часто проигрывал партию и в смущении что-то бормотал в свое оправдание, а он только снисходительно улыбался.
Самым большим событием белого гарнизона села Владимиро-Александровского был приход из Владивостока одного из кораблей флотилии адмирала Старка. Обыкновенно немного реже чем два раза в месяц в заливе недалеко от устья реки Сучан становилось на якорь посыльное судно, вооруженное двумя орудиями и несколькими пулеметами, чаще всего «Магнит» или «Батарея». Оно привозило для нас огнеприпасы, продовольствие, почту, и на нем, с последними новостями, возвращались из командировок и уезжали во Владивосток чины Поволжской бригады. С корабля, как громко величали его наши моряки, все выгружалось на китайские шаланды, которым, чтобы они не попали в лапы красным, устраивалась грандиозная встреча. Почти вся бригада выходила из села и располагалась заставами вниз по левой стороне реки, почти до самого устья. На противоположной стороне, удобно раскинувшись среди полей, лежали недалеко одна от другой две небольшие деревни – Екатериновка и Голубовка. В них почти всегда присутствовали партизаны. Чтобы они не осмелились нарушить свободное судоходство по реке, Волжская батарея становилась на позицию против этих деревень, готовая при первом подозрительном движении открыть по ним огонь из орудий. Ждать шаланд долго не приходилось. Они скоро появлялись и, лавируя, медленно поднимались вверх по Сучану. По мере прохода шаланд заставы снимались и двигались по берегу домой. Батарея снималась с позиции, когда шаланды приходили во Владимиро-Александровское; тогда вся бригада забиралась обратно к себе за проволоку.
Из всего привезенного трех младших офицеров Волжской батареи, из которых я был самым младшим, интересовали только сигареты и сахар; писем они ни от кого не получали, а к новостям относились безразлично. Жили младшие офицеры
