Че, любовь к тебе сильнее смерти! Писатели и поэты разных стран о Че Геваре - Александр Иванович Колпакиди
Лес ли объятьями будет сжимать?
Иль чаровать будут пением птицы?
Но Киригуа уснул глубоко.
Будет ли звук родниковый услышан,
Бьющий средь скал в тех горах глубоко?
Майя исчезли – историей дышим!
Palenque
Algo queda vivo en la piedra
hermana de las verdes alboradas
tu silencio de manes
escandaliza las tumbas reales.
Te hiere el corazón la piqueta indiferente
de un sabio de gafas aburridas
y te golpea el rostro la procaz ofensa
del estúpido «¡Oh!» de un gringo turista.
Pero tienes algo vivo.
Yo no sé qué es,
la selva te ofrenda un abrazo de troncos
y aún la misericordia araña de sus raíces.
Un zoológico enorme muestra en alfi ler
donde prenderá tus templos para el trono,
y tú no mueres todavía.
¿Qué fuerza te mantiene,
más allá de los siglos,
viva y palpitante como en la juventud?
¿Qué dios sopla, al fi nal de la jornada
el hálito vital en tus estelas?
¿Será el sol jocundo de los trópicos?
¿Por qué no lo hace en Chichén-Itzá?
¿Será el abrazo jovial de la fl oresta
o el canto melodioso de los pájaros?
¿Y por qué duerme mas hondo a Quirigua?
¿Será el tañir del manantial sonoro
golpeando entre los riscos de la sierra?
Los incas han muerto, sin embargo.
Ernesto Guevara
Gadea Н. Che Guevara: Anos decisivos. Mexico, 1972. Р. 226.
Паленке
(перевод Алисы Игнатовой и Анастасии Воиновой)
Что-то живое осталось в камне,
похожем на зелёные рассветы.
Твоё просторечное молчание
нарушает тишину королевских могил.
Твоё сердце ранит равнодушная кирка
учёного в скучных очках,
и в лицо тебе хлещет наглое оскорбление,
глупое «О-о!» туриста-гринго.
Но есть в тебе что-то живое.
Я не знаю, что это,
лес обнимает тебя стволами,
и даже милосердный паук – своими жвалами.
Чудовищный зверь показывает булавку,
на которую он нанижет твои храмы до самого трона,
а ты еще будешь жива.
Какая сила сохраняет тебя
вдали от веков
живой и трепещущей, как в юности?
Какой бог вдыхает в конце дня
живительный воздух в твои каменные плиты?
Будет ли солнце освещать тропики?
Почему оно не освещает Чичен-Ицу?
Обнимет ли радостно лес,
И будут ли мелодично петь птицы?
И почему глубоким сном объята Киригва?
Будет ли слышен звук родника,
бьющегося среди скал?
Тем не менее, майя мертвы.
Песня, посвящённая Нилу
Велико твоё прошлое,
непокорное море о двух берегах.
Гармония твоих беспокойных крокодилов
является примером для архитектора, строящего из камня.
Молитвы человека создают его будущее,
в зависимости от того, чему научила жизнь.
Твоя илистая кровь заполняет земли,
покрытые белыми трилистниками;
действие твоей весёлой энергии
провело Африку сквозь тысячелетия
от времён, когда она поклонялась быкам.
Но поскольку ты уснул,
только сорок веков спустя крик гнева
сотряс твоё храброе сердце.
Если сегодня я пою о прошлом мёртвого камня
и призываю воспоминания о Фивах,
это значит, что в твоём прошлом проявляется настоящее,
это значит, что оно живёт в Асуанской плотине
на отвоёванном Суэцком канале.
Я воспеваю новый крик твоего звучного горла,
когда раздаётся глубокий звук торжественных шагов,
выполняя своё предназначение в пыли пустыни.
Я воспеваю сдержанную руку,
которая соединяется в рукопожатии
с дикой верой последнего кочевника.
Песня идёт к сыновьям, защищающим твою землю
Твёрдыми стволами винтовок народа.
Может ли кто-нибудь утверждать, не краснея,
превосходство силы над человеческой верой?
Я восхищаюсь тобой до глубины твоей души
со всей её справедливостью питающей артерии,
я люблю тебя, потому что приближаю свою зарю к твоей заре
и в мою плоть вгрызается свирепая пасть колонизатора
(слабеющие бдительные челюсти Израиля)
и грохочет в моих висках совершенный звук,
эхо бомб, падающих на твоего брата,
прямолинейного и спокойного искусственного брата,
не покоряя твоё небо бесстрастной белизны.
Моя родина прожила немало пустых времён,
и я сегодня приобщаю свой пистолет к малым подвигам,
твоя история побуждает мои стремления,
нас будит шпора борьбы
языком самой благородной ярости.
Если твоя энергия не поднимется на берега Ла Платы
и будет бесплодной твоя попытка отогнать тяжёлый сон,
я направлю свои очи, наполненные твоим семенем,
чтобы охватить взглядом разрушенную землю.
В конце концов,
может ли кто-нибудь утверждать, не краснея,
превосходство оружия над человеческой верой?
«От молодой нации травянистых корней…»
От молодой нации травянистых корней
(Корней, отвергающих ярость Америки).
Плыву я к вам, мои северные братья,
Усталый от криков отчаяния и веры…
Путь долог был, братья, тяжёлым был груз,
Моё тайное «я» потерпело крушенье.
И всё же, не веря в спасительный слух,
Плыву я к вам, братья, против прибоя…
Я тот же, я – брошенный в море пловец,
Но в трубных звуках нового края
Я слышу ту песнь, которую начал Маркс,
Которую продолжил Ленин и подхватили народы…
Ненависть как фактор в борьбе
(Перевод: Cyrano De Вergerac)
Ненависть как фактор в борьбе,
Брутальная ненависть к врагу,
Что не даёт покоя тебе
За гранями твоего «не могу»!
И вот уж ты сам, будто твой
