Че, любовь к тебе сильнее смерти! Писатели и поэты разных стран о Че Геваре - Александр Иванович Колпакиди
Послушай, пролетарская старушка:
верь в то, что придёт человек,
верь в будущее, которого ты никогда не увидишь.
Не молись немилосердному Богу,
который всю жизнь обманывал твои надежды,
не проси пощады у смерти,
которая обнимает тебя темнотой;
небеса глухи, и на тебя наползает тень,
революция горячо отомстит за тебя,
клянусь тебе в этом всем, во что я верю.
Умри спокойно, старый боец.
Ты умрёшь, старая Мария.
Тридцать выкроек савана
проводят взглядом
тот единственный, в котором ты уйдёшь.
Ты умрёшь, старая Мария.
Немеют стены больничной палаты,
когда смерть сочетается с астмой
и их любовь зарождается в твоём горле.
Три эти незыблемые ценности
(единственный свет, озаряющий твою ночь),
эти три внука, окутанные бедностью,
будут тосковать о старых узловатых пальцах,
всегда ласковых с ними.
Вот и всё, старая Мария.
Твоя жизнь была молитвой напрасных страданий,
ни любимого мужа, ни здоровья, ни радости,
только жажда сочувствия,
печальна была твоя жизнь, старая Мария.
Когда сознание вечного покоя
омрачает твои печальные очи,
когда твои руки, постоянно державшие швабру,
принимают последние невинные ласки,
ты думаешь о них и плачешь,
бедная старая Мария.
Не надо, не делай этого!
Не молись безразличному Богу,
который всю жизнь обманывал твои надежды,
не проси пощады у смерти,
вся твоя жизнь прошла в бедности
и закончилась смертью от астмы.
Но хочу сообщить тебе
тихо и мужественно – о надеждах,
революционно и мужественно – о мести,
хочу поклясться в этом
всем, во что я верю.
Возьми мою мужскую руку, которая похожа на руку ребёнка,
в свои красивые руки цвета жёлтого мыла.
Разотри свои грубые мозоли на безгрешных пальцах
в нежном смущении моих рук – рук врача.
Покойся с миром, старая Мария,
покойся с миром, старый боец,
все твои внуки будут жить при новой заре,
Я КЛЯНУСЬ.
Vieja María
Vieja Maria, vas a morir.
quiero hablarte en serio:
Tu vida fue un rosario completo de agonías,
no hubo hombre amado, ni salud, ni dinero,
apenas el hambre para ser compartida;
quiero hablar de tu esperanza,
de las tres distintas esperanzas
que tu hija fabricó sin saber cómo.
Toma esta mano que parece de niño
en las tuyas pulidas por el jabón amarillo.
Restriega tus callos duros y los nudillos puros
en la suave vergüenza de mi mano de médico.
Escucha, abuela proletaria:
cree en el hombre que llega,
cree en el futuro que nunca verás.
Ni reces al dios inclemente
que toda una vida mintió tu esperanza;
ni pidas clemencia a la muerte
para ver crecer a tus caricias pardas;
los cielos son sordos y en ti manda el oscuro,
sobre todo tendrás una roja venganza
lo juro por la exacta dimensión de mis ideales.
Muere en paz, vieja luchadora.
Vas a morir, vieja Maria;
treinta proyectos de mortaja
dirán adiós con la mirada,
el día de estos que te vayas.
Vas a morir, vieja Maria,
quedarán mudas las paredes de la sala
cuando la muerte se conjugue con el asma
y copulen su amor en tu garganta.
Esas tres caricias construídas de bronce
(la única luz que alivia tu noche)
esos tres nietos vestidos de hambre,
añorarán los nudos de los dedos viejos
donde siempre encontraban alguna sonrisa.
Eso era todo, vieja Maria.
Tu vida fue un rosario de fl acas agonías
no hubo hombre amado, salud, alegría,
apenas el hambre para ser compartida,
tu vida fue triste, vieja Maria.
Cuando el anuncio de descanso eterno
enturbia el dolor de tus pupilas,
cuando tus manos de perpetua fregona
absorban la ultima ingenua caricia,
piensas en ellos… y lloras,
pobre vieja Maria.
¡No, no lo hagas!
No ores al dios indolente
que toda una vida mintió tu esperanza
ni pidas clemencia a la muerte,
tu vida fue horriblemente vestida de hambre,
acaba vestida de asma.
Pero quiero anunciarte
en voz baja y viril de las esperanzas,
la más roja y viril de las venganzas
quiero jurarlo por la exacta
dimensión de mis ideales.
Toma esta mano de hombre que parece de niño
entra las tuyas pulidas por el jabón amarillo
restriega los callos duros y los nudillos puros
en la suave vergüenza de mis manos de médico.
Descansa en paz, vieja Maria,
descansa en paz, vieja luchadora,
tus nietos todos vivirán la aurora,
LO JURO.
Паленке
(перевод А.Д. Полумордвиновой)
Что-то живое хранят твои камни.
Ты – как сестра изумрудным рассветам.
И вот молчание времён первозданных
Вызов бросает могилам и склепам…
Есть ведь в тебе что-то очень живое!
Но я не знаю, что это такое.
Сельва могучим объятьем схватила,
Камни своими корнями обвила,
Храмы, украсив, в престол превратила,
И ты теперь никогда не умрёшь!
Силы ль какие хранят на века?
Яркой, живой и трепещуще юной!
Где божество, что вдыхает пока
Жизнь в эти камни истории бурной?
Будет ли в тропиках солнце сиять?
