Татьяна Лиознова - Валентин Свининников
Да, уже в первой самостоятельной работе Лиозновой – фильме «Память сердца» обозначилось её стремление к ярким героическим характерам, погруженным в привычную бытовую обстановку. И непременная лирическая струя: это история английского лётчика, который участвовал в так называемых челночных полётах: наши союзники по пути садились в Полтаве и там заправлялись. Английский лётчик был ранен и оказался в русском селе, где его спасла учительница Екатерина Ивановна, роль которой сыграла Тамара Макарова. Она и Алексей Попов создали в фильме глубоко лирические образы.
А в киноповести «Евдокия» 1961 года о женщине, заменившей мать пятерым сиротам, – разве не о подвиге рассказ, только подвиге житейском? Лиознова мастерски поработала с актёрами Людмилой Хитяевой и Николаем Лебедевым, исполнившими роли Евдокии и её мужа Евдокима.
Из воспоминаний Николая Лебедева в документальном фильме 2009 года о Лиозновой мне врезалось в память главное: она выбрала его на эту роль «за человеческие качества»; он даже несколько обижался, как всякий актёр, считающий важным и физические данные, и профессиональные навыки. Потом понял, что требовалось предельно искренне передать не только желание иметь детей человека, прошедшего войну, жаждущего спокойной семейной жизни, потому и принявшего близко к сердцу судьбу бездомного сироты Павла. Нужно передать и глубочайшее уважение нравственных ценностей своего народа – помочь осиротевшим детям родственника, и требование к Евдокии, метнувшейся было к предавшему её юность любовнику, сделать выбор, жить только по правде и справедливости. Одних профессиональных актёрских качеств для этого мало. Нужно было и самому ощутить в себе человека…
«Евдокия» – это очень советский фильм. Мы видим простую жизнь рабочих людей, уважающих труд честный и добросовестный, уклад семейный прочный (не то что нынешние бесконечные и похожие одну на другие «мылодрамы» об изменах, мотыльковых сходах и разводах). Видим заботу о детях настоящую – не просто одеть, обуть, накормить, выучить, но воспитать их настоящими людьми. О, как вторгается в жизнь героев Великая Отечественная война! Как матерински истово молится Евдокия в храме о спасении Павла, даже представляя тогда счёт Господу: почему не помог… Как изменилась, «закомиссарилась» вернувшаяся с войны младшая дочь, упрекая оставшихся в тылу и не подвергавшихся непосредственной опасности. Пока не поймет, что Победа – общее дело всего народа… А о крепости семейной, ответственном выборе между долгом перед детьми и любовью Лиознова потом расскажет и в другом фильме. По-своему интересна высокая оценка её труда… Ватиканом. В 1968 году на Международном кинофестивале в Мар-дель-Плата, в Аргентине, фильм «Три тополя на Плющихе» был отмечен премией Международного католического бюро по кинематографии с формулировкой: «За реальное отображение событий человеческой жизни, за супружескую верность». Но… обо всем по порядку.
О подвиге и следующая лента Лиозновой «Им покоряется небо», снятая в 1963 году. Сценарий картины написан на основе документальной повести Анатолия Аграновского о создании и испытаниях первого советского реактивного самолёта-истребителя МиГ-9.
На съёмках фильма «Евдокия». 1960 г.
Что открыло ей прикосновение к этом материалу? Лучше всего рассказала она сама Любови Пайковой, автору глубокого исследования её творчества в книге «Стратегия успеха…»:
«Каждая работа обычно примечательна тем, что позволяет столкнуться с разного рода людьми, кровно необходимыми данной ленте, которые дарят фильму свой жизненный опыт, опыт своей профессии, “подключают” к твоей картине собственную кровеносную систему, оплачивают творческие идеи режиссёра “золотым фондом” своей души.
Картина “Им покоряется небо” свела меня с замечательными людьми: Игорем Кравцовым – лётчиком-испытателем, его сейчас нет в живых, он погиб во время испытаний, также как в картине погибает наш герой. Для съёмок фильма нам выделили настоящий МиГ-9; это был музейный экспонат, его специально для нас отреставрировало то же микояновское КБ, которое его когда-то строило. Этот самолёт не мог летать. Единственное, чего смогли добиться конструкторы, когда-то его строившие, что самолёт на три-четыре метра отрывался от земли. Но в то же время это было самым трудным и опасным, требовало немалого мужества и мастерства, потому что падение с высоты четырёх-пяти метров грозило не просто травмой, но и вспышкой горючего, ожогами, смертью; ведь катапультироваться с такой высоты невозможно, да и не было в этом самолёте катапульты. Так вот, эти самые подлёты совершал на нелетающем самолёте Игорь Кравцов.
Консультантом нашей картины был тоже человек замечательный: Герой Советского Союза Григорий Седов. Мы познакомились и со многими другими асами авиации, такими как Герой Советского Союза Андрей Кочетков, который, когда вышел на пенсию, пришёл работать к нам на Студию имени Горького, он и сейчас стоит у нас на партучёте. Все это люди поразительного мужества, красивые, выдержанные, глубоко образованные. Георгий Седов служил для нас нормой того, какими должны быть наши герои. Кочетков – человек невероятной смелости и скромности. Вот пример. Во время войны, когда мы получали американские “кобры”, случалось большое количество аварий, самолёты разбивались. Трудно было понять, в чём тут дело. И тогда в Америку послали Кочеткова, чтобы он на месте высказал американским конструкторам наши претензии. А американская фирма отказывалась признать наличие брака. Американцы доказывали, что “кобра” – стопроцентный самолёт! Кочеткову нужно было доказать, что это не так, но срок его командировки в Америке истекал, а серия испытательных полётов так ничего и не выявила. Тогда он попросил разгрузить самолёт, потому что при разгрузке носовой части фюзеляжа от снарядов самолёт (из-за своей задней центровки) входил в плоский штопор, из которого его не удавалось вывести. И вот когда самолёт разгрузили, он разбился. Кочетков выбросился с парашютом и попал на поле к какому-то американскому фермеру. Можно себе представить удивление американца, когда он услышал у себя на поле русскую речь. Советскому лётчику удалось объяснить, что нужно исправить в конструкции самолёта. <…>
Прототипом образа Сергея Шарова был ещё один бесстрашный пилот Марк Галлай. Мы подружились и с известными сейчас по всей стране лётчиками-испытателями Александром Федотовым и Леонидом Кувшиновым. Сейчас это Герои Советского Союза. Подружились мы и с Ваней Микояном, инженером-конструктором микояновской фирмы… и с замечательными конструкторами А. И. Микояном, А. С. Яковлевым, М. И. Гуревичем. Все эти люди знали, что я всё сделаю, чтобы достичь в картине ощущения подлинности, и потому они с удовольствием во всё вмешивались – без их участия картина просто бы не состоялась. Это был поразительный народ! Я долгие годы считала себя в долгу перед людьми этой профессии и была уверена, что в последующей работе непременно вернусь к материалу о лётчиках, понимая, что мне далеко не всё удалось о
