Это было давно: Дневники. Воспоминания. Путешествия - Алла Сергеевна Демидова
Выйдя из базилики на свет Божий, мы очутились на небольшом, для нас очень оригинальном, кладбище: там гробы замурованы в стены в 3 яруса; есть и обычные плиты могил. Миром и тишиной веет от этого уголка, удаленного от населенных мест, хранящих следы веры и молитвы давно, давно, тысячу лет тому назад живших людей.
Вернувшись в Casteletto, мы с час прождали на пристани парохода. Я уселась на камни набережной, в том месте, где оно наиболее выступает в озеро, и, свесив ноги к воде, следила за подводной жизнью; Александра Васильевна была рядом со мной. Возвращались на пароходе домой, когда уже темнело. Мы собрались на носу и пели хором, уж не знаю к удовольствию или неудовольствию других пассажиров. К этому времени хор наш намного спелся благодаря тому, что частенько вечером пели под аккомпанемент Владимира Михайловича, кроме того до того дня уже было несколько вечеринок со 2-й группой, которые тоже обычно сопровождались пением. Так что думаю, что очень не нравиться наше пение не могло.
Вернувшись домой, мы нашли зал убранным для вечернего торжества. На столе из цветов и зелени была сделана большая буква В.; на столах в больших вазах стояли букеты, а перед каждым прибором лежал красный цветок. За ужином каждому имениннику поднесли по большому букету. После ужина состоялся чай, к которому подали испеченный для этого случая пирог.
Масса тостов была произнесена чуть ли не всеми экскурсантами, а, так как за столом присутствовали итальянцы, мэр г. Мальчезине с семьей и хозяин нашего отеля signor Gulio, то в тостах часто сквозила тема объединений, дружбы двух народов, северного и южного. Мэр ответил цветистой речью, которую нам перевел Владимир Михайлович, она сводилась к его желанию и в будущем видеть в своем городе русских гостей. Тосты, даже целые речи, прерывались веселой музыкой, танцами и играми в кошку-мышку, причем в танцах и играх участвовал и 60-летний мэр, очень живой и веселый. Когда очередь дошла до хорового пения, спели под аккомпанемент все того же Владимира Михайловича гарибальдийский марш к великому удовольствию всех находящихся в доме и за окнами итальянцев. Кончилась вечеринка поздно, часа в 2, когда, наконец, утомленная публика разошлась по своим номерам.
Последняя вечеринка, которую для нас устраивала 4-я группа, была накануне нашего отъезда. Она носила шутливый характер благодаря приветствию, которое было нам сказано от лица 4-й группы. В нем оказалось перечисление всех «подвигов», увековечивших на берегах озера Гарда нашу 3-ю группу: и путешествие на Monte Baldo, и заблудившиеся в бурю на озере, и наше пение, – все попало в число «подвигов». С нашей стороны были такие же шутливые благодарственные ответы.
Чтобы описание жизни нашей группы на Гарда было полно, я хочу рассказать еще о двух беседах на совершенно различные темы, которые происходили все в той же вилле al Solo. Лекцию об итальянских школах и о новом школьном законе прочитал нам нарочно приехавший для этого в Мальчезине Дмитриевский. Передавать ее содержание я здесь не буду, так как то, что он нам говорил, напечатано в его статье в «Русской школе. XI и XII кн.» 1910 г. Но его лекция тогда очень нас заинтересовала, и мы, небольшая группа учительниц, просили его еще отдельно дать нам некоторые разъяснения, что он весьма охотно сделал. Эта дополнительная беседа состоялась на другой день вечером на нашей верхней террасе за чайным столом причем над нашими головами зажгли большой ацетиленовый фонарь; обыкновенно же этот балкон не освещался.
Вторая беседа, так сказать, неофициальная, была об акатуйской и карийской каторге. Человек, лично переживший эту каторгу, рассказал то, чему был свидетелем; и, конечно, рассказ произвел глубокое впечатление. В связи с этой беседой вышла маленькая история, характеризующая обывательские чувства нашей группы. Дело в том, что кто-то из экскурсантов 4-й группы во время нее снял публику, и вот вечером за ужином возник вопрос, позволить ему воспользоваться негативом или попросить его уничтожить. Тут-то и всплыли все притаившиеся в свободной обстановке «осторожные» чувства российских обывателей. Каких только доводов за уничтожение тревожащего их негатива не приводилось «благоразумной» частью группы, которая при голосовании оказалась в большинстве.
За время нашего пребывания на Гарда несколько человек наших экскурсантов успели съездить в Милан, а то и дальше: в Рим, Неаполь и Флоренцию. Из Милана ездивший туда наш староста привез мне изображение Миланского собора, от которого все его видевшие были в восторге.
Чем ближе становился день нашего отъезда с оз. Гарда, тем в нашей тесной компании чаще прорывались нотки печали, предчувствия скорой разлуки. Хотелось наговориться и насмотреться на тех, с кем свела судьба на берегах вечно памятного синего озера. Наши беседы с Александрой Васильевной становились продолжительнее и интимнее, каждая из нас чувствовала, что мы не сможем разъехаться в разные стороны, не сможем разойтись так же легко и просто, как сошлись.
Мы уезжали из Мальчезине 23 июля. Пароход к югу отходит в 5 часов утра. Еще с вечера все у нас было готово: уложены наши чемоданы, и костюмы приведены в дорожный вид. Встать следовало не позже, как в 4-м часу, но благодаря вечеринке накануне, все легли поздно и чуть было не проспали. Первой проснулась я и подняла весь отель, включая прислугу; было это уже в 5-м часу, и потому нам не успели приготовить кофе. За 15 минут до прихода парохода вдруг вспомнили, что нет еще тех, кто живет в вилле al Solo, между прочими – Эфроса. Побежали туда, и оказалось, что они проспали бы окончательно, если бы за ними не послали. Несмотря на раннее утро, народу было много; вся прислуга отеля на ногах. Здесь же итальянский офицер J. Julio, ему хочется увидеть не всех нас, а одну Наталью Петровну, с которой он накануне не спускал глаз, приводя ее в скверное настроение. Несколько человек экскурсантов 4-й группы, оба наши руководителя едут нас провожать до Вероны. Подходит пароход, и Эфрос тревожно пересматривает и пересчитывает на палубе публику, не забыли ли кого-нибудь, не остался ли кто почивать в своем номере, особенно из тех, кто живет не в отеле, а
