Это было давно: Дневники. Воспоминания. Путешествия - Алла Сергеевна Демидова
Римский амфитеатр в Вероне. Фото начала ХХ века
Осмотрели мы в Вероне костел, кажется, тоже святого Зенона. Затем видели памятники разных эпох над могилами герцогов веронских Скалигеров; некоторые из них очень интересны и изящны, с острыми, кружевными, готическими башенками, устремленными к небу. Рядом с этим маленьким старинным аристократическим кладбищем, где памятники стояли тесно-тесно, находится небольшая старинная площадь с памятником Данте. Затем по каким-то ярким-преярким улицам мы добрались до дома, в котором, по преданию, жила Джульетта, героиня пьесы Шекспира. Ничем, кроме украшающего его предания, неинтересный трехэтажный дом с крошечными старинными окнами. Под воротами проходим на грязный, кишащий народом двор. Шумная жизнь бедного населения течет теперь в этих стенах, по поэтическому преданию, бывших свидетелями трогательной любви двух юных душ.
На Венецианский вокзал нас провожали итальянские учителя.
Дорога до Венеции через Tabio смутно осталась у меня в памяти: мы очень устали от впечатлений этого дня, начавшегося непривычно рано. Помню только, что почти все время до Tabio поезд шел возделанной долиной, где ни одна пядь земли не пропадала даром. А затем хорошо помню лагуну, четыре версты перед Венецианским вокзалом мы ехали как будто по морю: кругом была вода – из окна вагона не видно насыпи железнодорожного пути, видишь только водную гладь, отливающую перламутром заката, на горизонте заканчивающуюся цепью гор; кое-где скользили черные гондолы.
Мы приехали в Венецию вечером; вещи наши были отправлены в отель на грузовой гондоле, а сами мы пошли пешком. Оказалось, что в Венеции, как и во всех городах, можно ходить пешком. Как потом оказалось, только Kanale Grande не имеет никаких «тротуаров», да еще некоторые узкие каналы. У остальных есть набережные. Дома построены так, что к ним можно подойти по улице, или подъехать на гондоле по каналу. Но венецианские «извозчики» ездят исключительно по воде – это гондолы. На улицах, где нет воды, вы никогда не встретите ни единого экипажа – движение исключительно пешеходное. В первый вечер по приезде я помню только комнату нашу в отеле. Так как нас было много, мы соглашались жить хоть вшестером, нам всегда доставалась лучшая комната. Так случилось и в Венеции. Но у нас произошла маленькая перетасовка публики. А.В. очень хотелось быть со мной, поэтому она оказалась в нашей комнате, где мы были трое: я, Александра Васильевна, Татьяна. Что же касается Марии Петровны, то она сошлась с Марией Семеновной. Мы шутили: «Наши Маши». Люси с нами уже не было, она уехала из Мальчезине со второй группой. Нас предупредили, что в Венеции нельзя зажигать огонь при открытых окнах, так как тогда спасения не будет от мошкары. Поэтому мы сидели в полумраке. Я так и вижу нашу довольно большую комнату, освещенную уличными фонарями, сквозь спущенные кружевные занавески. Окна наши во втором этаже выходили на улицу – коридор, не шире 11, 5 сажени. В этом коридоре шла интенсивная ночная жизнь южного города, на углу было cafe: посетители сидели и в зале с открытыми окнами, но главным образом на улице вокруг маленьких столиков. Громкий разговор многих голосов, порой чье-то пение, гулкие шаги гуляющих обывателей, беседа соседок через улицу – все эти звуки создавали своеобразный хор и отдавались от стен в узком коридоре и наполняли нашу комнату. Мы были немного этим ошеломлены, особенно в первый вечер; а впечатление наше было такое: «Какой интересный, своеобразный город! Как хочется его посмотреть, но ни за что бы не стали тут жить». Город-музей, прекрасная «царица Адриатики», как-то не приспособлен для жизни современного человека! В наших каменных городах с грохочущими экипажами, со звонками трамваев все же есть возможность создать тихий уголок. Там же – никакой. Впрочем, может быть, это впечатление малоприспособленности к обитанию происходит не от одного шума. Тут играет роль теснота, от которой как будто начинаешь задыхаться. Дома стоят такой тесной толпой, что ваша комната должна быть постоянно на виду всех квартир соседнего дома, окна которых находятся от вас зачастую на расстоянии 1-2 аршин. Все это приходило нам в голову, но все это мало нас трогало: мы знали, что мы – гости.
Рыбный рынок Кьоджа в Венеции. Фото начала ХХ века
Я давно бросила писать эти воспоминания; с тех пор прошло 5 лет, и многое изменилось. Уже нет в числе живых той девушки с грустными глазами, которую я заметила в первый день моего путешествия и с которой рассталась, как с другом на Саратовском вокзале в Москве. Она не вынесла тяжести жизни и добровольно ушла из нее. Воспоминания о ней, ее образ после 5 лет, как-то представляется мне олицетворением порыва к идеалу, которого жаждала и не находила ее душа. Этот порыв, это горение и делали ее такой обаятельной; он-то и заставлял людей кругом нее распускаться, как венчики цветов под лучом солнца, и открывать лучшее, что в них было. И несмотря на то, она всегда была и должна была быть одинокой. Была отделена от всех живущих. Она задыхалась и… ушла.
Тетрадь воспоминаний, к сожалению, на этом обрывается. Последних листов нет.
А я так и не поняла, кто эта учительница. Может быть, она какая-нибудь наша дальняя родственница, которая так и ушла из жизни безвестной, оставив только эти записки своего путешествия на озеро Гарда.
Интересно. Я вдруг подумала: а как бы сейчас какая-нибудь учительница, купив тур на это озеро, начинала свои воспоминания?
У меня есть знакомая, которая в свое время закончила педагогический институт и должна была быть учительницей истории, но время после перестройки затянуло ее в бизнес. И когда они с друзьями в 2015 году решили съездить на озеро Гарда, я ее попросила писать дорожный дневник. Она ответила, что вести дневник не хочет, а будет мне на электронную почту посылать свои впечатления. Я обрадовалась, потому что это еще ярче столкнет друг с другом ритмы и речь таких удаленных времен. Между этими воспоминаниями больше ста лет, и вам, читателю, судить, как и что изменилось в людях, тем более, обе эти женщины по профессии учительницы.
Письма Наташи на мою электронную почту
28 августа 2015
У моего приятеля Генки есть жена и любовница. Он то с одной, то с другой ездит по всяким странам.
Тут он предложил
