Это было давно: Дневники. Воспоминания. Путешествия - Алла Сергеевна Демидова

рассказать ей о Сереже, но она каждый раз уходила от этого разговора и не верила, что может кого-то заинтересовать. Иногда она говорила мне: «Как я завидую вашей вере в людей!» Я думаю, не в одной себе видела она внутри что-то нехорошее, несоответствующее ее идеалу, а вообще в людях. Думаю, она не любила людей. Но, конечно, не принадлежала к бездушным людям с холодными, равнодушными глазами, спокойно смотрящими на горе и радость. Ведь таких людей не любят, с ними общаются по необходимости, они не притягивают к себе. Нет! Александра Васильевна интересовала не только меня: я это видела и по Сереже, и по Татьяне. В ней было какое-то противоречие. Я видела, что реакции на пошлость, мещанство, эгоизм у нас с ней были общими. Она, так же, как и я, не любила равнодушных. И потом, что такое любовь? Разве не любовью были окрашены ее рассказы о своей младшей сестренке Наде, которую она воспитывала? И разве не любовь сквозила в ее темных глазах, когда я ей читала письмо моей Мани из ссылки? Помню, как она говорила, что в будущем люди будут тоньше, нежнее душой; лучше будут друг друга понимать. Но особенно мне нравилась ее черта до самозабвения отдаваться какой-нибудь новой мысли или чувству. Но, кажется, эта черта и погубила ее…

Еще я помню прекрасную прогулку, когда мы вчетвером (я, Александра Васильевна, Мария Семеновна и Татьяна) взбирались на Monte Baldo. Мы ушли тотчас после утреннего кофе, пропустив нашу любимую лекцию по ботанике. Бодро шли вверх. Дорога трудная по двум причинам: она все время подымается, а потому скоро устаешь идти; а во-вторых, во многих местах она покрыта россыпями острых камней, которые скользят из-под ног и больно впиваются в подошвы, даже сквозь башмаки. Представляю себе наших несчастных путешественников, которые оказались на этой дороге чуть ли не босиком. У нас же были теперь крепкие башмаки, и мы шли прекрасно. Останавливались, когда уставали; любовались окружающим видом (особенно нравилось мне все дальше уходящее вниз озеро); собирали цветы (мы забрались тогда выше рододендрона); обменивались впечатлениями. Мы открыли какие-то пещеры, даже с обитателями – пастухами коз. Карабкались довольно долго по каменистому ущелью, где камни сыпались из-под ног и где на обратном пути я растянулась во весь рост. Наконец добрались до так называемого 2-го источника этой дороги, пройдя узкой тропинкой, подошли к скале, сырой и голой, под которой в естественном углублении камня собиралась каплями чистая, вкусная, холодная вода. Мы устроили здесь привал, позавтракали, побродили вокруг, выкопали несколько клубней цикламенов, и пошли назад. Когда уже прошли самые трудные места – каменистее ущелье, – нас догнали четыре человека экскурсантов 4-й группы. Они ушли в 5 часов утра и теперь возвращались с вершины. Это была молодежь, прекрасные ходоки, и мы вместе с ними чуть не кувырком сбежали с горы, иногда сокращая спуск по еле заметным тропинкам, круто спускающимися вниз, и поспели домой к ужину, к удивлению всех наших: они нас так рано не ждали. Хорошая это была прогулка! Хорошее тогда было настроение: жизнерадостное, светлое и ясное!

Я хочу рассказать еще о прогулке в Casteletto; в ней есть несколько моментов, которые не хотела бы забыть.

Это было 15 июля, у нас оказалось 2 именинника, так как оба наши руководителя оказались Владимирами. Группа затеяла устроить вечеринку и этим проявить внимание к обоим виновникам торжества. Поэтому некоторые не ходили на прогулку, чтобы до возвращения группы успеть все приготовить. Но все же набралось порядочно участников.

Casteletto… к югу от Мальчезине километров в 11. Это была хорошая прогулка по берегу прозрачного озера, залитого лучами яркого итальянского солнца. И вдруг я вижу змею, которая, испугавшись шума шагов, быстро юркнула с дороги в воду и спряталась между камнями. В первый раз я видела, что змея прячется в воду. Мы поднялись к костелу. Мне понравилось там окно-роза высоко над входом с витражами. При закрытых дверях свет, падающий из этого окна, дает всему какой-то особенный отпечаток таинственности. Костел, светлый и чистый, вообще имел праздничный вид и в соответствии этому виду витражи пропускали разноцветные лучи, игравшие зайчиками на обстановке, зажигавшие золотые бордюры и украшение белых алтарей. Но вообще мне не нравится, конечно, по привычке, этот праздничный вид католического храма. Мало в нем мистики. Все же пышные украшения, статуи, одетые в парчовые одежды, позолота алтарей, яркое освещение, – все это не создает настроение, напоминает скорей землю с ее материальными благами, чем то небо, к которому зовет церковь и к которому никак не причислишь грубо раскрашенные лица статуй.

На полдороги к Casteletto мы зашли в остерию, где прислуживала какая-то местная красавица. Мне показалось, что красота ее груба, вообще я мало видела здесь красивый женских лиц. Детишки прелестны, мужчины есть красивые, но женщин я не видела таких, о которых, как о Наталье Петровне, хотелось бы сказать: «Какая красавица!» Стена остерии спускается в воду, и из окна, глядя вниз, видишь дно озера и рыбу, плавающую целыми стаями; на удочку можно ловить ее прямо из окна.

Долина Сарка на озере Гарда. Фото начала ХХ века

В Casteletto есть женский монастырь, обнесенный стенами. В него мы не заходили; только зашли в храм, старинный, полуразрушенный, который теперь собираются ремонтировать. В нем давно уже не служат. Кроме сваленного в углу хлама, мы увидели там остатки сцены и декораций; тут давались какие-то мистерии. Странно было смотреть на это соединение храма и театра. В этом монастыре хранятся ключи древнего храма Святого Зенона, находящего на расстоянии 1 км к югу; и мы направились туда, предшествуемые монахиней в черном платье и белом головном уборе. Церковь St. Zeno есть древняя раннесредневековая базилика, построенная чуть ли не в VII или VIII веке на развалинах римской виллы. Сережа сказал, что характерными чертами архитектуры той суровой эпохи служат стропила крыши и грубо высеченные из камня капители колонн, поддерживающих свод. Все тут просто и грубо. Голые стены. В нишах задней стены за алтарем видны следы примитивной живописи. В темных закоулках боковых частей живут летучие мыши, которые несколько раз бесшумно промелькнули над нашими головами, вспугнутые непривычным для них шумом. В храме хранятся какие-то мощи; сопровождавшая нас монахиня сунула руку в отверстие под алтарем и вытащила оттуда коробочку; в ней и оказались мощи, таким же порядком отправившиеся снова под алтарь, когда мы ими достаточно полюбовались. Меня поразило это отсутствие хотя бы внешнего показного благоговения в обращении