Театр и военные действия. История прифронтового города - Валерий Альбертович Ярхо
Казалось, вот-вот, сейчас, только развернутся войска РККА во всю свою невероятную мощь, да ка-а-к дадут по фашистам! А «простые немцы» как начнут массово переходить на нашу сторону с оружием в руках…
Подобные настроения пытались подогревать, публикуя известия, «сработанные» по лекалам довоенной пропаганды. В газетах писали, что пленные немецкие солдаты рассказывают, как их спешно по железной дороге перебросили из гарнизонов Франции, не говоря, куда везут. В бой якобы погнали под угрозой расстрела из пулеметов в спину, а то, что они на советской земле, эти бедолаги поняли только оказавшись в плену.
В сводке Совинформбюро от 29 июня абзац отвели под историю о том, как на третий день войны – 25 июня 1941 года – «где-то под Киевом» совершил посадку немецкий бомбардировщик Ю-88 из состава 54-й эскадрильи. Экипаж самолета – унтер-офицер Ганс Герман, уроженец Бреславля в Средней Силезии, летчик-наблюдатель Ганс Кратц из Франкфурта-на-Майне, старший ефрейтор Адольф Аппель, уроженец Брно в Моравии, и радист Вильгельм Шмидт из Регенсбурга – бомбить Киев не пожелал. По общему согласию летчики избавились от бомб, побросав их в Днепр, и, приземлившись на каком-то поле, сдались местным крестьянам. Пилоты-перебежчики подписали обращение к немецким летчикам: «Братья летчики и солдаты, следуйте нашему примеру – бросайте убийцу Гитлера и переходите скорее в Россию!»[76]
А еще через три дня появилось сообщение о перелете другого экипажа «Ю-88» из 1-го звена 1-й группы все той же 54-й эскадрильи. Представитель экипажа бортмеханик Пауль Гофбауэр призвал товарищей обратить штыки против Гитлера и уверял, что с пленными в Советской России обращаются хорошо[77].
Однако ж усилия пропагандистов, сочинявших подобные опусы, пропали даром. Советские граждане быстро выучились узнавать истинное положение дел очень простым способом. В книжных магазинах скупили все географические карты европейской части СССР, и по ним сводки Совинформбюро разгадывали, как кроссворды, отыскивая названия городов, рек и областей, упомянутых диктором. Или уже не упоминаемые. Результаты подобных изысканий выглядели крайне удручающе! Пометки на картах наглядно демонстрировали, что линия фронта упорно ползла на восток, а контрнаступления все не было, и пролетарии немецкие что-то никак не восставали.
Косяком пошли извещения о гибели тех, кто служил в армии или был призван в первые дни войны. К осени 1941 года люди стали панически бояться писем в конвертах. Ведь обычно из армии приходи самодельные «треугольники», а в казенных конвертах присылали извещения о гибели родных. Их тут же окрестили «похоронками». Почтальонов теперь ждали с затаенным страхом, гадая – что в этот раз принесет?
Многие ушедшие воевать в первые месяцы так просто «пропали без вести». То ли погибли, то ли оказались в плену, то ли еще куда-то делись – до сих пор выяснить не могут. Все складывалось как-то совсем не так, как предполагалось прежде.
Меры ограничения потребления
В первые недели войны у сберкасс стояли огромные очереди. Люди забирали вклады и закрывали счета. В магазинах скупалось все, что могло «полежать». Макаронами, крупами, мукой, сахаром, солью, спичками, керосином, мылом запасались впрок. Полки магазинов быстро опустели, а подвоза не было. Собственно, и торговать стало нечем.
Оставаться сторонним наблюдателем власть не могла, и уже 29 июня в газете «Коломенский рабочий» появилась заметка «Пособники врагов», в которой к столбу общественного позора пригвоздили уличенных в скупке продуктов и товаров:
«В боевые дни борьбы с озверелыми фашистами трудящиеся нашей страны направляют все силы к тому, чтобы всемерно укрепить фронт. Сейчас каждый гражданин должен проявлять особую бдительность и вести решительную борьбу с дезорганизаторами тыла, спекулянтами и паникерами, вольно или невольно помогающими своими действиями врагам народа.
Вот гражданка А. Клокова, проживающая на Бобреневской улице в доме № 18, “запаслась’’ 30 кг крупы, 18 кг сахара и другими продуктами. Л. Кудинова, проживающая в Советском переулке, в доме № 21, “запаслась’’ 50 л керосина, С. Галкина (Старо-Кирбатская улица, дом № 90) припрятала 32 кг соли, 30 кг крупы. Явная спекулянтка А. Спирякина, проживающая по ул. Труда, д. № 18, приобрела 180 м мануфактуры, а А. Книсевская приобрела 12 разных платьев, 8 пальто и 4 пуховых платка. Все они привлечены к ответственности по законам военного времени»[78].
У арестованной гражданки Барановой при обыске в доме нашли 30 кг сахара, 23 кг сухарей, 111 м мануфактуры, 11 пар обуви, 6 пар калош, 39 катушек ниток, костюмы, мыло и многое другое. Семья Барановых состояла из трех человек. На пару с мужем арестованная зарабатывала 700 рублей в месяц.
На вопрос: «Зачем вам делать такие “запасы’’?» Баранова ответила: «На всякий случай». Но ей не поверили. Предъявив обвинение в спекуляции, гражданку Баранову арестовали. Ее соседкой по камере стала оборотистая Акулина Ключевская, которая умудрилась проворачивать многоступенчатые коммерческие операции, умело извлекая прибыль из ситуации, которую советские газеты окрестили «торговой паникой». Мадам Ключевская скупала в Коломне продукты и вывозила их в Воронежскую область для продажи. На деньги, вырученные от торговли съестными припасами, Акулина в Воронеже закупала шерстяные шали по 100 рублей за штуку и везла их на продажу в Коломну, где продавала по 400 рублей за шаль. После ареста во время обыска у Ключевской нашли 32 кг пшена, 20 кг пряников, в большом количестве сахар, много промтоваров. Суд приговорил обеих спекулянток к пяти годам лишения свободы[79].
Чтобы немного унять панику, в газете опубликовали утешительный материал об изобилии колхозного рынка, буквально заваленного мясом, яйцами, молоком, творогом, картошкой, зеленью и ранними овощами. Про вещи также не забыли! В заметке «Изобилие товаров»[80] населению объявляли:
«В универмаг Коломторга поступили для продажи в большом количестве мужские костюмы, пальто, много мануфактуры, чулок, трикотажных, шерстяных и бумажных детских и дамских изделий. “Сейчас прекратились очереди за промтоварами’’, – заявил заведующий магазином т. Ханзель»[81].
Однако почему-то оптимистичным заметкам верили плохо, и лихорадочная скупка продолжалась. Дело было даже не в желании запастись чем-либо. Опыт уже перенесенных в ХХ веке невзгод подсказывал острую необходимость срочно вложить наличные деньги хоть во что-то, имеющее цену – в продукты, вещи, в метры жилплощади, ювелирные изделия, – пока инфляция и дефицит товаров не превратили платежные средства в простые бумажки. На казенном языке судебных протоколов это называлось «паникерскими настроениями».
Умение крутиться
Чтобы прекратить торговую панику, в июле 1941 года власти ввели «карточное распределение отдельных видов товаров»[82]. В газете «Коломенский рабочий» от 30 июля 1941 года было опубликовано извещение о выдаче карточек на август месяц. Их выдавали в самый день публикации с полудня до 20 часов и на другой день с 9 до 20 часов. В пригородах пункты выдачи карточек разместили в школах, а горожанам предлагалось явиться за карточками в горкоммунотдел, располагавшийся по адресу: ул. Красногвардейская, дом № 3. Для получения карточек домовладельцы должны были предъявлять домовые книги, а квартиранты паспорта с отметкой о прописке на жилплощади в городе Коломна.
На рабочую карточку полагалось от 800 г. хлеба, служащим – 500 г., на детскую карточку приходилось 400 г. в сутки[83]. Столько же полагалось тем, кто не работал, так называемым «иждивенцам». Все продовольственные товары имели свои нормы, но хлеб был главным. Остальное постольку-поскольку.
Тут следует особо подчеркнуть: продукты не выдавались, а выкупались – карточка давала право купить, но не гарантировала выдачу. Людей «прикрепляли» к определенным магазинам, где они могли совершать покупки. За деньги и по карточке, но не «в своем магазине» купить ничего было нельзя.
Существовала целая система замены товаров, «приравненных» один к другому, в пропорциях, определенных нормативами. Так, например, подсолнечное масло могли заменить рапсовым или хлопковым, но тогда на карточку отпускался больший объем замененного товара против заменяемого. По меркам военного времени такая замена была выгодна. Масло оно и есть масло, а вкус там, цвет и запах, это все было не так важно. Не тот момент, чтобы привередничать. Позже радовались, когда по «жировым карточкам» давали и рыбий жир
