Евгений Федоровский - Штурмфогель без свастики

В кабинете Мессершмитта Зейц неожиданно увидел старых знакомых - Пауля Пихта и Альберта Вайдемана.

Мессершмитт всем корпусом повернулся навстречу Вейцу. Как видно, он только что закончил демонстрацию своей победоносной панорамы.

- Господин Зейц, насколько я понимаю, нет необходимости знакомить вас с нашим новым служащим капитаном Вайдеманом. Я полагаю, вы знакомы и с лейтенантом Пихтом, который, увы, никак не соглашается отказаться от берлинской суеты ради наших мирных сельских красот. Я попрошу вас, обер-штурмфюрер, взять на себя, неофициально конечно, опеку над своими друзьями. Господину капитану не терпится взглянуть на нашу площадку в Лехфельде. Господин лейтенант также выражает желание совершить загородную прогулку. Поезжайте с ними. Кстати, представьте господина Вайдемана господину Зандлеру.

Капитан прикреплен в качестве ведущего летчика-испытателя к конструкторскому бюро Зандлера.

- Простите. Разве господин Зандлер делает самолеты? Что-то я не видел его продукцию.

- Увидите, Зейц. Увидите. За полтора года вы могли бы заметить, что мои заводы делают самолеты и только самолеты. И все мои служащие заняты исключительно этим высокопатриотическим делом. Господин Вайдеман, господин Пихт, буду счастлив видеть вас у себя...

- 2

В машине было душно. Вайдеман опустил стекло, подставил голову под прохладную струю ветра. С шелестом взлетали прошлогодние листья.

"Расцветает, расцветает, и сильнее солнце греет, но не знает, но не знает, что весною воздух веет..." Этот пустой детский стишок вдруг развеселил Вайдемана.

- А ведь хорошо, друзья! - воскликнул он.

- Великолепно! - поддержал Зейц.

- Сентиментальный бред, - отозвался Пихт.

Вайдеман обиженно замолчал. Мимо проплывали холмистые дали, темные буковые и дубовые леса. Мелькали деревушки - в палисадниках дремали домики, придавленные черепичными крышами; сонные коровы брели по асфальтированным улочкам, так же сонно били в колокол кирхи, и крестьяне лениво убирали навоз...

Посреди деревень на площади стояли увитые лентами столбы - "Майское дерево". "По дедовским заветам, стою на месте этом, в честь наших девушек и жен, в знак дружбы до конца времен, чтоб жили мы семьей одной, верны Баварии родной..."

- Здесь есть любопытный обычай испытывать силу и ловкость, - сказал Зейц. - Кто заберется по такому столбу, тот получит награду - кофейник или кастрюлю, а если смельчак достигнет самой верхушки, заработает сапоги.

По окраинам городков и деревень к часовенкам лепились кладбища - над строем крестов возвышались монументальные памятники воинам, погибшим на полях сражений, "умершим для того, чтобы жила Германия"...

"Все складывается как нельзя лучше. Главное - обжиться. - Вайдеман покосился на Пихта. - Зачем он дразнит Зейца?"

- ...А тебе бы надо подумать об этом, Вальтер, - донеслось до него. Здесь, в добрых старых пивных этих деревушек, рождалось наше движение... Почаще вспоминай об этом...

"Какие пивные? А-а, вот он о чем..."

Машина шла мимо старинного высокого здания из красного кирпича, увитого до крыши плющом и виноградником. Над аркой висела декоративная бутылка вина с вывеской: "Спеши на огонек".

- Остановимся? - предложил Пихт.

- Надо спешить, - сказал Вайдеман.

- Ну, черт с вами, - махнул рукой Пихт и снова вцепился в Зейца. - И вообще, Вальтер, по старой дружбе скажу, что дела у тебя здесь незавидные. Ты политический руководитель, а Мессершмитт играет тобой, как кот мышкой... Нет, нет, не отрицай! Не с него, а с тебя спросят, как выполняются приказы фюрера.

- Я лучше тебя разбираюсь в своих делах!

- Успокаивай себя, Вальтер, успокаивай... Но если вдруг Мессершмитт поскользнется, он свалит всю вину на тебя и глазом не моргнет.

- Я не хочу говорить об этом! - не выдержал Зейц и так крутнул баранку, что "мерседес", рванув в сторону, с визгом пронесся по обочине.

- Ты ни черта не знаешь, что творится у тебя под носом. Чем занят сейчас Мессершмитт?

- Он делает самолеты.

- Он пытается модифицировать свою единственно удачную, но безнадежно устаревающую модель, как пожилая модница свое последнее платье. А между прочим, сидящий рядом со мной капитан Вайдеман будет заниматься совсем другим.

- Чем же? - заинтересовался Вайдеман.

- А разве Зейц тебе ничего не объяснил? - лукаво спросил Пихт, поглядев в красный затылок коротко остриженного Зейца.

- Откуда мне знать, чем занимается этот старый бобер Зандлер, - буркнул оберштурмфюрер.

- Вот об этом я тебе и толкую, Вальтер... Ты, Альберт, будешь иметь дело с новыми реактивными самолетами. Дело это пустое, но рискованное. Хейнкель уже обжегся на нем.

- Объясни толком, Пауль! Ни Мессершмитт, ни Зейц ничего об этом не говорили.

- Тебе, очевидно, расскажет тот, кто непосредственно занимается этими самолетами, - Зандлер... Я же немного знаю. Известно только, что они дьявольски быстроходны. У них нет винта. Вместо винта развивают тягу и несут самолет вперед реактивные двигатели... Когда пушка стреляет, ствол откатывается назад...

- Третий закон механики...

- Вот-вот. Машина с реактивным двигателем может достигнуть даже звуковой скорости! Хейнкель первым сделал такую штуку, но его испытатель Варзиц наложил в штаны, когда самолетик непроизвольно втянуло в пике и затрясло, как пневматический молоток.

- Что с ним произошло?

- Он попал во флаттер... Ну, да ты с этим флаттером еще встретишься.

- А Варзиц погиб?

- Пока нет. В тот раз он выкрутился. Ему удалось выпрыгнуть с парашютом... Так вот, после Хейнкеля за эти самые реактивные штучки взялся Мессершмитт... - Пихт снова посмотрел на багровую шею Зейца и добавил громче: - Но у Мессершмитта есть такой олух, как Зейц, и ему все сходит с рук.

Зейц заерзал на сиденье.

- Ты не нападай на Вальтера, - сказал Вайдеман примирительно. - Ну, что сделает Вальтер в своем положении? Мессершмитт вхож к самому фюреру, а Удет ему первый друг.

- Ошибаешься, Альберт, - скрипнул зубами Зейц. - Я могу сделать то, что и Пихту не снится.

"Мерседес" вылетел на развилку. На левой стрелке указателя было написано: "Дахау", на правой - "Лехфельд". Зейц свернул вправо. Дорога нырнула в буковый лес. Промелькнул позеленевший от мха замок с затянутым ряской болотцем, через который был переброшен полукруглый каменный мостик. Блеснула вывеска: "Добрый уют".

- Когда-то в подвалах таких развалин мастера ковали доспехи для рыцарей, - проговорил Пихт.

- Один Лоренц Хельмшмидт чего стоит! - добавил Зейц, стараясь примириться с Пихтом.

- Кто этот парень? - спросил Вайдеман.

- Он ковал великолепные латы, - сказал Зейц. - Экстра-класс! Их не могли сравнить ни с нюрнбергскими, ни с венскими, ни с итальянскими.