Ничего они с нами не сделают. Драматургия. Проза. Воспоминания - Леонид Генрихович Зорин
ТРУБИН. Сядьте вот сюда. (Усадив Варвару на скамейку за кустом, подходит к террасе.) Ау!
СЕРГЕЙ. Кто здесь?
ТРУБИН. Ночной сторож.
СЕРГЕЙ. Паша?.. Откуда?..
ТРУБИН. С телефонного узла. Откликнулся на твой свист. Почему на ногах?
СЕРГЕЙ. Не спится. Ты говорил с Москвой?
ТРУБИН. Да. Завтра я еду в Воронеж. Редакция благословляет.
СЕРГЕЙ. Правда? Был бы я побогаче, поехали б вместе…
ТРУБИН. С Птицыным я говорил тоже…
СЕРГЕЙ. Ну? Какие новости?
ТРУБИН. Новости, видимо, будут. Какие – доложу позже.
СЕРГЕЙ. Про наши-то дела ты ему рассказал?
ТРУБИН. Как ты думаешь? (С улыбкой.) Звонок был на редкость уместный и своевременный. То, что я рассказал, было ему необыкновенно интересно.
СЕРГЕЙ. Ну (жмет ему руку), спасибо, что зашел.
ТРУБИН (оглянувшись). Не за что. У вас все спокойно?
СЕРГЕЙ. Тема вот в полном расстройстве. Не нашел партнеров для преферанса и опечален.
ТРУБИН. Врет. Молодые люди его типа играют в преферанс единственно для самоутверждения. Это подымает их в собственных глазах. (Прислушивается.) Кто-то ходит…
СЕРГЕЙ. Бабушка не спит. (Тихо.) И дед – тоже. Видишь – свет?
ТРУБИН. Да.
Пауза.
СЕРГЕЙ. Я привел к нему Покровского. Он все еще там. (Помолчав.) Как ты думаешь, о чем он с ним говорит так долго?
ТРУБИН. Люди его возраста умеют не только говорить, но и слушать.
Резкий, порывистый телефонный звонок. На террасе показалась Вера Николаевна. Трубин отошел на старое место.
ВЕРА НИКОЛАЕВНА (сорвав трубку, говорит негромко, боясь разбудить спящих). Да… Так… Да, Кирпичевых… Вызывает Москва? (После недолгого молчания.) Слушаю… Ничего, пожалуйста… Петра Алексеевича? Сейчас.
Сергей отошел в сторону.
Сережа…
Он не отвечает.
Куда это он?.. Хотя лучше я сама… (Уходит в комнаты.)
СЕРГЕЙ. Павел… Ты здесь? Москва вызывает отца… Паша…
Трубин хочет ответить, но в комнате уже слышится кашель Петра Кирпичева, и Варвара останавливает Павла Павловича.
ВАРВАРА (тихо). Ни звука.
Входит сонный, всклокоченный Петр. Он в той же пижаме и туфлях. Сергей отходит в угол, где его не видно.
ПЕТР (берет трубку, говорит чуть резко, отрывисто). Да!.. Никита Васильевич? Привет… Спасибо… Да, наслаждаюсь отдыхом… Родные? Благодарствую, живы-здоровы. Ну, докладывай сводку с поля боя. (Слушает.) Погоди. Это потом… Ты вот о чем. Что там слыхать об… известном деле? (Слушает.) Птицын и иже с ним не появлялись?.. Испарились? А в Верховном?.. Та-ак… говоришь, пока спокойно? Слово-то противное – «пока»… Ну-у, поглядывай… Так чем порадуешь?.. Что Краснощеков?.. Погоди, погоди, помедленней… (Привстал.) Краснощекова? Переводят? Из республиканского к нам? Кем?.. Да брось ты… Это что ж, точно? Понимаю, что слухи, но ведь слух слуху – рознь… То-то. Проверь получше… Ай да Федор Иванович!.. Помню, помню, ты говорил, что он человек с будущим. Если правда это, то делает честь твоему нюху… Как? Делает, говорю, честь нюху твоему. Ню-ху. Вот, вот… унюхал наконец… (Смеется.) Что? Распоряжения обычные – бди! Вот так. (Вспомнил, поспешно.) Да, Никита Васильевич… вот какое дело… Там у нас жалоба этих воронежских адвокатов на республиканское министерство. Вот, вот… Покровский и сыновья… (Смеется.) Ты кончай это дело железным образом. Пора, знаешь, положить конец наскокам всяких субъектов на государственный аппарат. Пресечь раз и навсегда. (Слушает собеседника.) Рассусоливать – только себе вредить, совершенно с тобой согласен.
ВАРВАРА (встает, негромко). Павел Павлович, вам пора идти.
ТРУБИН. И вам также. Вместе со мной.
ВАРВАРА. Мне надо остаться.
ТРУБИН. Мы вернемся позже. Послушайтесь меня. (Негромко.) Здесь – Сергей. Разговор с отцом – это его право. Идем.
ВАРВАРА (помедлив). Далеко я не уйду.
Калитка отворилась. Варвара и Трубин вышли.
ПЕТР (выслушав собеседника). Правильно. Все твои действия я одобряю. Ну, добре, Никита Васильич. Скоро увидимся. Анне Кондратьевне привет. От меня и Нины Константиновны… Спасибо, передам. Да, вот что… Краснощекова увидишь – кланяйся от меня… Поздравь и все такое… Ну, будь здрав. Всего. (Опустив трубку, нахмурившись.) Краснощекова… к нам… Ловок. Нда… (Кладет трубку.)
Навстречу – Сергей.
Сережа, ты? Вот какие дела – в Москву батьку твоего требуют… Не разгуляешься в нашем положении. А ты чего не спишь по ночам? Спи, дурень, пока «ответственным» не стал… (Смеется.)
Сергей молчит.
Что это ты такой серьезный? Уж не влюблен ли, а? Влюбленные, они тоже… бодрствуют. Ну признавайся… Отцу все надо знать… (Подошел к нему, хочет взять его голову в руки.)
СЕРГЕЙ. Не подходи. Ударю.
ПЕТР. Что-о? Ты с кем говоришь? С кем говоришь, щенок?!
СЕРГЕЙ (оттолкнув его). Я здесь с начала твоего… разговора.
Короткая пауза.
ПЕТР. Подслушивал? Так. За отцом шпионишь? Это кто же тебе велел, а? Отвечай!
СЕРГЕЙ. Велел? Я этого звонка ждал. Я боялся его пропустить. У меня все еще надежда была.
ПЕТР. Надежда? На меня? Что похлопочу?
СЕРГЕЙ. Не на тебя, а о тебе… надежда. Вдруг все же ты человек…
ПЕТР. Остановись!
СЕРГЕЙ. Сам себя обманывал. Не верил тебе и не верю. Ни единому слову твоему не верю.
ПЕТР. Остановись, говорят тебе. Я в твоих психологиях копаться не намерен. Я с тебя за слова спрошу.
СЕРГЕЙ. Не верю ни в твой гнев, ни в твое возмущение, ни в твой рабоче-крестьянский говорок. Игра! В одну твою злобу верю.
ПЕТР (ошеломленно). Негодяй…
СЕРГЕЙ. Если бы только дед слышал твой разговор! Если б он слышал!..
Появляется Алексей Петрович.
АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ. Я слышал.
ПЕТР. Отец?.. Ты здесь… Вот, полюбуйся на него…
АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ. Нет уж, я на тебя посмотрю. Вот ты какой… сын. Мой сын…
ПЕТР. Ты что, тоже… драматически настроен?
АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ. Сядь.
ПЕТР. Брось, отец. Поздний час спектакль устраивать. Завтра поговорим.
АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ. Завтра тебя в этом доме не будет. Говорить будем сейчас.
ПЕТР. Меня вызывают в Москву, верно. Но завтра я, может, и не поеду – подождут.
АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ. Они подождут – я ждать не стану. Завтра ты уедешь, Петр.
ПЕТР. Это что же… (Усмешка.) Изгнание?
АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ. Громкое слово. Найди попроще.
ПЕТР. Та-ак. Весело.
Пауза. На пороге – Вера Николаевна.
АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ. Походя, не задумываясь даже на миг, посмеиваясь спокойно, ты минуту назад предал человека. Предал! Прошагал по его судьбе, раздавил и не поморщился. Мало того, назвал еще и прохвостом. (С гневной иронией.) Он – прохвост, а ты – порядочный человек!
ПЕТР (мягко, примирительно). Оставим
