Виктор Астафьев - Нет мне ответа...Эпистолярный дневник 1952-2001
Так что обнимаю тебя, милая, желаю быть здоровой! Георги уже поднялся, кланяется, целует, тоже желает тебе здоровья.
Целую. Твой Виктор
...Пишу тебе из Кёльна, из гостиницы, которая находится неподалёку от знаменитого Кёльнского собора. Гостиница не богатая, но опрятная и уютная.
Летел из Варшавы в Бонн — мне достали прямой билет. Встретил меня товарищ Юры Ростовцева, Виталий Соколов — корреспондент «Комсомольской правды», и определил на место. Я уже кое-что повидал. Выступал в местном университете, был дважды в гостях. Сегодня весь день пробыл в крестьянском хозяйстве — это самое интересное из того, что я пока видел.
Завтра до обеда у меня будет свободное время, и я хочу походить по городу, поглазеть. Ни в гостях, ни в крестьянах, слава богу, спиртного не пьют, но едят хорошо. Погода стоит прекрасная, плюс 8, кругом поля, зелёные от озимых. Ездили в этнографический музей, смотрели древнюю Германию и выставку современного ремесла. Чувствую себя хорошо, но всё не могу выспаться, постараюсь сделать это сегодня. Пишу вот тебе, работает телевизор - много рекламы, песен, по одному каналу идёт боевик. 25-го, в воскресенье поеду в Мюнхен и оттуда в Москву. Позвоню в Вологду. Что-то опять тоскую по всем.
Целую, Виктор
...Я уже в Мюнхене. Ехал на поезде (сам попросился). Долго ехал вдоль мутного, из берегов норовящего выйти Рейна, вдоль которого почти беспрерывно идут селения и городки с махонькими опрятными садочками и непременной ёлкой или стенкой ёлок среди и по краю зелёных полянок. Дома красивые, опрятные, они почти все по старой архитектуре выстроенные, но в городах есть уже и модерняга, и какая! Рядом с гостиницей «Мондиаль», где жил в Кёльне, на найденной древней мозаике воздвигли сооружение, о котором любой, даже не нашей страны житель, сразу подумает, что это тюрьма. И описывать далее это помещение я не буду, а то вдруг Валентина Михайловна [Ярошевская. — Сост.] при реконструкции своего музея соблазнится этакие новшеством. По-над домами, по Рейну — террасные сады и огороды, прямо в отвесных скалах и на клочках гор, а вверху всё замки, крепости и графские строения — все сохранены, ко всем сделаны подвесные дороги.
В Мюнхен я приехал под вечер. Меня встретила и сразу узнала моя переводчица, болгарка, замужем за немцем. Всей семьёй встречали. У неё две девчушки — 12 и 15 лет, охота им было «на своего» посмотреть.
Успели мы поужинать в ратуше. Я ел судака и салат, выпил водочки, и пошли мы смотреть руганый-переруганый нами и нашими идейными указчиками фильм «Рембо». Потрясающий фильм! Потрясающий! О том. как современного человека совратили, сделали солдатом — героем, а потом обыватели всех мастей загнали в угол и он был вынужден отбиваться. А отбиваясь, он превратился в страшного, мстительного получеловека-полузверя и гиганта сверхсилы, однако и при этом не теряя границы сознания и убивая только негодяев (ни одного солдата не тронув, мальчика, который его, как зверя, выслеживал, пощадил, даже не ударив, и шерифа, но потом уж изрешетил его и разгромил город. Целый современный городок, в который его не пускали пожрать, отдохнуть, побыть с людьми). А как снят! Как сыгран! Это современный Тарзан, только Тарзан-то с печальными постоянно глазами. И под конец он плачет, как мальчишка, на груди своего старого командира и даёт надеть на себя наручники. Играет Рембо американец итальянского происхождения, у нас такого артиста, увы, нет. Было жалкое подобие — Олег Видов, и тот за рубеж смылся. Пытался Абдулов, да жирен и морда тупая.
Сейчас идём в старую библиотеку — встречаться со славистами. Завтра встреча с издательшей, на последние три дня программа плотная. Был я на охоте соколятников и ястребятников под Кёльном. Во потеха! Невозможно смотреть на это без юмора. Выгоняют кроликов из чаши, из нор и завалов. Я топаю по чаще и кричу: «Вылазь, фриц! Гитлер капут!» — и сразу откликнулся радостный голос: «Капут! Капут! Хитлий капут!» Оказалось, охотник у нас воевал все четыре года. Прощаться стали — обнимает: «Не надо война! Не надо война!» — заклинает.
О Господи! Как сложен и прост этот мир! Сегодня видел тебя во сне и как-то плохо видел. Охота уж домой. Как вы там? Хотя я узнаю об этом раньше, чем придёт письмо. Но вот поговорил и вроде на сердце полегче.
Целую всех, а тебя отдельно. Твой Виктор
...Маня! А это я пишу тебе потому, что в гостиничном номере в папке обнаружилась красивая бумага.
День прошёл насыщенно: встречался с председателем Союза писателей в Мюнхене; был в фирме, торгующей нашими книгами и книгами восточных стран; был в конторе, в магазине, в гостях у хозяина Рихарда Вагнера — дело налажено, сам хозяин богат, хитёр, умён и в обращении доступен, как наш воспитанный трамвайный кондуктор. Вечером слависты местного университета устроили ужин в экзотическом ресторане, обкурили меня до того, что я взвыл, и тогда перешли в соседнюю пивную, огромную, экзотическую, шумную. На приёме была и Симмер — издательша, баба крупная, рыжая, по-русски, как я по-немецки, но очень трогательная в обращении. Однако с нею был «друг», этакий румяненький немец, вымытый в шампунях, затем облизанный, и она с ним скоро отбыла, пообещав завтра устроить мне «грос отдых». Куда-то за город поедем и даже на озеро с рыбой. Принявши меня за рыбака и охотника, они решили, что я и дня прожить не могу без этих занятий. А у меня одна забота: как бы не простудиться здесь, как немцы говорят — «сибирен мороз» — то есть вчера вечером было минус 5.
Сегодня встречи в библиотеках, аж в двух! Обед с библиотекарями, а вечером в театр. Осталось два дня. И в Москву! Пора гостям на место. Хоть немцы и развлекают меня и даже вроде рады мне от души, да всё же домой охота.
Целую тебя, родная. Твой Виктор
26 февраля 1986 г.
Г.Г.Горенскому
Копия в Союз писателей СССР
Мне переслали Ваше письмо из союза писателей СССР. Отвечать на него нет надобности. На все письма — отклики на публикацию моих скромных солдатских воспоминаний (нет там ни "самовозвышения, ни бахвальства" — я за этим, в отличие от Вас, внимательно слежу) — буду отвечать в обзоре через ту же газету «Правда», ибо не отвечать невозможно [речь о статье «Там, в окопах: воспоминания солдата», опубликованной в газете «Правда» 25 ноября 1985 г. — Сост.].
Есть письма — и их большинство, — преисполненные такого благородства, такой благодарной памяти, искренности и признательности, что держать их в столе нельзя. Есть письма и подобные тем, что написали Вы, и на них надо отозваться, а то ведь, в спеси своей утопая, Вы так и будете думать, что Ваше «благородное» возмущение тем, что какой-то солдатишко смеет иметь свое суждение, да и... «властей не признаёт!» (Фамусов), останется при Вас в самонадеянной, надменной тупости своей Вы вздумаете ещё кого-нибудь опровергать, отчитывать. Это стало Вашим ремеслом от безделья, у Вас уже подпись факсимильная заготовлена для этого. Или подумаете, что я струсил и потому не «реагирую».
