Письма. Том второй - Томас Клейтон Вулф

проходили через тяжелые времена, знали горе и страдания, но я думаю, что иногда мы забываем, насколько трагичной и ужасной может быть жизнь, и когда мы видим подобное, то понимаем, что, в конце концов, нам повезло. Хорошо, что в мире есть такие места, где с этими несчастными детьми обращаются по-доброму и заботятся о них, но плохо то, что лишь очень немногие люди могут позволить себе содержать своих детей в таком месте, а в большинстве своем таких детей приходится отправлять в государственные учреждения, где они не могут получить такой же заботы и внимания и где условия, как я понимаю, иногда очень плохие. Ужасно то, что в стране насчитывается более 2 000 000 [Эта цифра, по-видимому, несколько неточна. Вулф, вероятно, дал приблизительную оценку] таких людей, что примерно в три раза больше, чем в колледжах и университетах.

Ну что ж, на сегодня это все, что касается этой удручающей темы. Я подумал, что тебе будет интересно узнать об этом, да и мне это не дает покоя с тех пор, как я увидел этот, и я много думаю про это.

Если мое здоровье и энергия сохранятся, то этим летом я, наконец, закончу еще одну большую книгу, а потом, если я смогу забыть обо всем на два-три месяца, я смогу продолжить и закончить следующую, а за ней еще одну. Иногда мне кажется, что я нахожусь в положении канатоходца, для которого все может быть очень хорошо или очень плохо. За последние четыре года я проделал достаточно работы, чтобы создать три огромные книги, все из которых принадлежат к одной серии. Сейчас первая из них почти закончена. Вторая и третья требуют большой работы, но все будет хорошо, если я выдержу. Все, что я могу сделать, – это продолжать [писать ]и смотреть, что получится.

Это все на сегодняшний день… Пиши мне и сообщай новости, когда сможешь. А пока – со всеми добрыми пожеланиями здоровья и успехов, Том.

Элизабет Ноуэлл

2 июня 1934 года

Дорогая мисс Ноуэлл:

Спасибо за ваше письмо и приложенную к нему записку от Хансена. Я только что написал ему, что он может выставить «Процветающий город» на конкурс О. Генри, и, возможно, неразумно, но скрупулезно сообщил ему, что часть материала для рассказа была взята из книги и когда-нибудь снова будет в ней использована в. Но я не думаю, что он должен возражать против этого, поскольку я объяснил, что все это было переписано и переделано в форму рассказа. В любом случае, спасибо за интерес, будем надеяться на лучшее.

Сейчас я работаю днем и ночью. Не могу сказать, что часто работаю по утрам. Мы с мистером Перкинсом работаем вместе по ночам, начиная с восьми тридцати. Я ввожу торф, а он много вывозит, но пока я не могу назвать это ничьей». [Перкинс работал с Вулфом каждый вечер, помогая ему сокращать и реорганизовывать роман «О времени и о реке»].

Я думал спросить вас, не могли бы вы прислать что-нибудь из моих работ, которые вы отправили. Я не думаю, что стоит больше рассылать эти произведения. Я хочу попробовать написать что-то новое и, надеюсь, имеющим больше шансов быть принятым, если рассказы будут передаваться и отсылаться обратно, это будет меня отвлекать, так что, пожалуйста, верните их мне, как только я напишу что-то новое, что покажется мне хорошим для публикации, я пришлю это вам. Я снова чувствую себя хорошо и работаю не покладая рук. Кстати, мой английский издатель [А. С. Фрер-Ривз из «Уильям Хейнеманн»] написал мне и сообщил, что продал один из моих рассказов – «Солнце и дождь», в «Нэшс Мэгазин» в Англии. Он сказал, что они заплатят за него двадцать гиней. Я еще не понял, что это такое, но это лучше, чем удар в глаз.

Я видел нашего пациента [Оуэна Фрэнсиса, молодого писателя с Юга, которому Вулф пытался помочь] в последний раз и, возможно, увы, навсегда в ночь перед его отъездом из больницы. К тому времени я тоже был принят в быстро растущие круги проклятых. Я до сих пор не могу понять, где и как я его обидел. Все, что я делал, – это давал ему немного денег, примерно столько, сколько мог себе позволить, ходил к нему четыре-пять раз в неделю, рассказывал по телефону о его крайней нужде и пытался продать рассказ. В конце концов Фриц Дашиэлл отказался от рассказа. Правда, я задержался на день, чтобы рассказать Френсису, потому что заснул после работы и не успел вовремя добраться до больницы. Он, похоже, хотел раздуть из этого проблему и намекнул, что из-за задержки я помешал ему сделать то-то и то-то или что-то действительно стоящее. Я так не думаю, но пусть так и будет, если ему так хочется. В любом случае, теперь все становятся бездельниками. Надеюсь, он продаст свои рассказы или вы продадите один для него, потому что это может помочь ему взглянуть на вещи немного спокойнее.

Это все на сегодня. Сделайте, пожалуйста, то, о чем я вас прошу, – верните мне мои рукописи, а я постараюсь дать вам что-нибудь стоящее, как только появится хоть какая-то надежда опубликовать. А пока – с наилучшими пожеланиями,

Искренне ваш, Том

P.S. Спасибо за вырезки о «Процветающем городе», но я попал на первую полосу и получил три колонки в газете Эшвилла. Они процитировали большую часть рассказа дословно. Не знаю, каков был результат, но мне кажется, что «Меркурий» может хорошо там продаваться.

Роберту Рэйнолдсу

Монтегю Террас, 5

Бруклин, Нью-Йорк

5 июня 1934 года

Дорогой Боб:

Спасибо за ваше письмо. …За последние три недели я написал 75 000 слов или больше, что должно быть своего рода рекордом. Мы с мистером Перкинсом работаем по ночам с 20:30 до 22:30. Кажется почти невероятным, что мы действительно подготовили к печати первые четыре главы. Я мучаюсь из-за некоторых вырезок, но понимаю, что это нужно сделать. Когда уходит что-то действительно хорошее, это ужасно неприятно, но, как вы, наверное, знаете, что-то действительно может быть хорошим и при этом не иметь места в книги. Труднее всего было отказаться от начальной главы, которая была одной из лучших, что я когда-либо писал, и сам Перкинс так говорил [Это был вводный рассказ, «Жители старой Катобы», который был опубликован в сборнике «От смерти к утру». Одна часть этого материала появилась в июньском, номере «Североамериканского обозрения» 1935 года, под названием «Полифем»; другая – в апрельском, номере «Вирджинского Ежеквартальника»