Евреи в России: XIX век - Генрих Борисович Слиозберг

что от меня ожидают работы; и действительно, не успел я вступить в комитет, как оказался и секретарем отделения, и докладчиком по разным вопросам, которые тогда занимали криминалистов. Первый мой доклад в 1890 году был посвящен новым веяниям в уголовном праве и разбору их основных положений. Доклад вызвал очень оживленные прения, в которых принимали участие все наличные в столице корифеи уголовного права. Я отмечаю этот доклад потому, что критика новых веяний и нескрываемое предпочтение прежнему, так называемому классическому, направлению с первого начала моей деятельности в Юридическом обществе зарекомендовали меня небольшим охотником до новшеств и как бы консерватором в научном смысле. Я не скрывал от себя, что мои товарищи по сословию, принимавшие участие в заседаниях Юридического общества, где тогда уже зачислили меня в разряд консервативно настроенных людей, имели даже преувеличенное представление о моем консерватизме и от этого представления не освободились и потом, когда мне пришлось работать в области общественной и даже политической.

Я придаю большое значение в своей дальнейшей карьере и общественной работе участию в трудах Юридического общества.

Оно основано было в 1878 году по инициативе профессоров Таганцева и Фойницкого, сенатора Стояновского, впоследствии председателя департамента законов Государственного совета, сенатора Книрима, одного из лучших цивилистов, которых знала Россия, и др. Это было единственное учреждение в Петербурге, которое, не имея официального положения, вместе с тем пользовалось высоким авторитетом в глазах высших должностных лиц. В Юридическом обществе рассматривались законодательные предположения. Здесь была свободная научная критика правительственных мероприятий, здесь же обсуждались и важнейшие положения, выдвигаемые судебной практикой, то есть кассационными решениями Сената. В состав Юридического общества входили и члены Государственного совета, бывшие министры, их товарищи и почти все будущие министры. Общественное мнение прислушивалось к заключениям Юридического общества; заседания его охотно посещались, в особенности учащейся молодежью и юристами. В конце восьмидесятых годов на заключение Юридического общества передавались части проекта Уголовного уложения, который составляла тогда особая, высочайше утвержденная комиссия под председательством члена Государственного совета Э.В. Фриша. Для рассмотрения этих проектов образовались комиссии из членов общества, и заключения их препровождались в комиссию по составлению Уложения. С замечаниями Юридического общества, выработанными людьми практики, комиссия очень считалась, и, таким образом, Юридическое общество имело большое влияние на содержание отдельных статей и частей проекта. Заседания общества привлекали большую аудиторию, в особенности при обсуждении таких проблем, как вопрос о смертной казни, о карательной системе вообще, — вопросы, имевшие помимо их технического значения значение общественное и политическое. Я много работал в этих комиссиях, составлял их журналы. Эта работа отнимала у меня много времени, и я имел удовлетворение видеть, что она ценится товарищами по работе, лицами, стоящими на высокой ступени судебной иерархии. Постепенно я приобрел репутацию полезного работника, а многие ценили во мне и способности, и научные знания. Я хочу сказать, что в сферах научных и судебных я создал себе некоторую репутацию раньше, чем получил какую бы то ни было репутацию у публики, из которой мог создаться для меня контингент клиентов. Таковых, к сожалению, в первые годы было немного, и мое материальное положение все еще было неудовлетворительно.

Кроме петербургского Юридического общества большую роль в то время играло и московское Юридическое общество, председателем коего был профессор С.А. Муромцев, впоследствии первый председатель русского парламента — Государственной думы. Оно было менее влиятельно в глазах власти, так как в состав его не входили лица, занимавшие высшие должности, по отсутствию таковых в Москве. Московское общество с первых же лет своего существования как бы специализировалось на вопросах не столько строго юридических, сколько общественно-политических: там всегда читались доклады о вопросах, связанных с земством, обсуждались мероприятия правительства в области самоуправления. Работы московского общества зато имели громадное влияние на общественные круги далеко за Москвою; с ростом этого влияния увеличивалось неудовольствие властей этим обществом. Оно получило репутацию чуть ли не крамольного. Департамент полиции следил за его работами, но закрыть его не решались, так как московское общество, как и петербургское, состояло при университете и было подчинено ведению Министерства народного просвещения. Даже московский генерал-губернатор, великий князь Сергей Александрович, присвоивший себе почти неограниченную власть, долго сам не решался на закрытие общества; и только в 1898 году, по предложению генерал-губернатора, последовало распоряжение министра народного просвещения Боголепова, бывшего профессора Московского университета и члена этого общества, о закрытии его. На это распоряжение министра народного просвещения была принесена жалоба в первый департамент Сената. Боголепов объяснил Сенату причины закрытия, доказывая «явно оппозиционный и политический характер» общества, и сослался при этом на желание великого князя Сергея Александровича, против которого Сенату в то время идти было трудно.

Кроме названных профессоров одним из главных работников петербургского общества был В.Д. Спасович, без которого не обходилось обсуждение ни одного вопроса, имевшего принципиальный характер. Бывший профессор, он оставил университет после студенческих волнений, при введении в действие университетского устава 1863 года; при введении новых судов в 1866 году он стал присяжным поверенным и с первого же времени занял самое видное место в адвокатуре.

Спасович имел несчастье умереть в бурное время после 17 октября 1905 года, вне Петербурга, то есть вне места, где протекла вся его сложная деятельность публициста и политика.

Из других представителей адвокатуры по уголовному отделению участие в работе принимали немногие, но в гражданском отделении работали многие присяжные поверенные, в том числе Герке, сделавшийся вскоре сенатором, и А.О. Гордон, брат известного нашего еврейского поэта Л.О. Гордона. Он был автором известных видных трудов по гражданскому праву. Было время, когда он ожидал назначения на довольно высокий пост по Министерству юстиции. Для устранения вероисповедного препятствия он перешел в православие, но жертва осталась напрасной: должности он не получил и так и умер православным присяжным поверенным.

К тому времени, к которому относится начало моей работы в Юридическом обществе, евреев-криминалистов с крупными именами (кроме Куперника в Киеве) почти не было, хотя уже были евреи-цивилисты, пользовавшиеся большой репутацией. Не говоря о Пассовере, известными цивилистами тогда были в Одессе Оке, в Москве С. Шайкевич, в Петербурге Банк и др.

Из лиц судебного ведомства, принимавших деятельное участие в работах Юридического общества, следует упомянуть прежде всего об НА. Неклюдове. Он тогда был обер-прокурором уголовного кассационного департамента. Один внешний вид его привлекал к себе внимание: худой, глубокий брюнет, с изможденным лицом, окаймленным черной окладистой бородой, и с орлиным пронизывающим взглядом. В нем кипела энергия. Он не был оратором, но говорил чрезвычайно убедительно и с поразительной ясностью излагал свои мысли. Как криминалист он