Евреи в России: XIX век - Генрих Борисович Слиозберг

в былое время взяточничество играло ту огромную роль, которую ему приписывали, то роль эту оно могло играть именно потому, что часто для успеха дела достаточно было заинтересовать какой-нибудь мелкий в этой машине винт. Самый способ составления докладов по делу, ссылка на какое-нибудь обстоятельство, «недостаточно разъясненное», хотя бы само по себе и несущественное для разрешения дела, — все это могло задерживать разрешение дела на многие годы; а пока что интерес, проявленный к этому делу высшим чином или даже самим министром, пропадал, и дело уже могло получить свободное движение в направлении, которое ему желал дать заинтересованный мелкий чиновник. Главное зло бюрократического строя заключается в том, что одним и тем же вопросом занимается множество учреждений и множество лиц в каждом из учреждений, которые к тому же обязаны действовать «согласованно». Министру представляется доклад по делу; к этому докладу многие приложили руку: прежде всего помощник столоначальника, который его изучил более подробно, чем сам столоначальник; затем столоначальник до того, как представить доклад начальнику отделения; доклад начальнику отделения мог быть им одобрен или не одобрен — в последнем случае требовалась переделка или изменение доклада; обыкновенно это делал сам начальник отделения; от него то же дело шло к вице-директору департамента; от вице-директора, со внесенными им изменениями (а для этих изменений требовалось иногда возвращение дела к первоисточнику), дело восходило до директора департамента, который в обычном порядке делал доклад товарищу министра; и, смотря по важности, дело получало разрешение от товарища министра или же направлялось к самому министру; по дороге оно могло опять претерпеть разные неожиданности, связанные с обратным прохождением сверху вниз и восхождением снизу вверх. Эго если дело производится в одном министерстве, но очень часто дела сложные, затрагивающие крупные интересы, разрешаются при участии двух и даже более ведомств, где повторяется то же самое восхождение и нисхождение. Таким образом уходит время, а усмотрение даже добросовестных, но многочисленных чинов может дело опять задержать и затянуть. Сплошь и рядом бывали случаи, когда дело, пройдя разные ведомства, возвращалось в первоначальное, и оказывалось, что одному из ведомств потребовалось разъяснение какого-нибудь обстоятельства, каковое разъяснение вызывало необходимость отправить дело назад в провинцию, и вся история повторялась заново, а по выяснении «обстоятельства» таковое оказывалось не имеющим никакого значения. Мне приходилось видеть громадные «досье» во многих томах, нараставших в течение многих лет только потому, что при разрешении их применен был описанный мною порядок. Я мог бы иллюстрировать примерами, как дело, несложное по существу, дорастало до многотомного объема, причем в каждой последующей бумаге повторялось все то, что было в предшествовавших бумагах, и вносилось только несколько новых строк; и таким образом «бумаги» через три года производства становились необъятными, хотя в них решительно ничего не было такого, чего не было бы в предшествовавших «бумагах». Эта громадная затрата труда и времени происходила не в интересах дела, а в ущерб делу, и по большей части в ущерб интересам отдельных лиц. Я убедился, что часто труднее бывало добиться ускорения движения дела, чем правильного его разрешения по существу, если даже в самом начале замечалось стремление разрешить его неправильно.

Но что особенно ярко выступало из опыта, который давался знакомством со всеми этими делами, это — невежество местной губернской власти, свидетельствующее о плохом подборе губернаторов, фактически управлявших Россией. Управляли они плохо не только потому, что центральная власть мешала (хотя и это в значительной степени было справедливо), но потому, что сами губернаторы, люди малоспособные, не имели ни малейшего представления о том, что значит управлять, и о тех принципах, которыми надо руководиться при управлении; даже если эти принципы им указывались сверху, то проявлялось абсолютное неумение применять эти принципы на деле. Моя память подсказывает мне весьма мало имен губернаторов, которые составляли бы исключение из описанного типа. Назначались они не потому, что давали гарантию своими знаниями или своим опытом; от них требовалось только соответственное политическое настроение, гарантировавшее применение реакционной политики центральной власти. При Александре III губернаторами назначались или военные, перешедшие на гражданскую службу, или же именитые дворяне; было очень мало назначений на губернаторскую должность лиц с высшим образованием, и было мало случаев перехода в административную службу лиц из судебного ведомства, то есть таких, которые прошли школу законности. У меня осталось совершенно точное впечатление о том, что лучшими администраторами были как раз те лица, которые переходили из службы в судах, если только они не перешли в административную службу из прокурорского надзора; губернаторы из бывших прокуроров не отличались от общего типа губернаторов и обыкновенно проявляли и большую реакционную энергию, и максимальный произвол. Таковы, например, бывший товарищ прокурора Клингенберг, Хвостов и др.

ГЛАВА XIII

С.-Петербургское Юридическое общество и моя работа в нем • Московское юридическое общество, впоследствии закрытое министром народного просвещения Боголеповым • В.Д. Спасович • Н.А. Неклюдов, автор записки о равноправии евреев в Комиссии князя Лобанова-Ростовского • Профессор Н.С. Таганцев • Его доклад в Сенате о правах евреек — жен кандидатов прав • Таганцев как ученый • Сенатор Э.Я. Фукс • Присяжный поверенный П.А. Александров, защитник по делу Веры Засулич и в Кутаисском ритуальном процессе • А.Ф. Кони • Сенатор Н.С. Платонов, впоследствии член Государственного совета • Атмосфера работы в Юридическом обществе • Пенитенциарные реформы • Международный пенитенциарный конгресс в С.-Петербурге в 1890 году

Войдя в чисто практическую работу по юриспруденции, я решил закончить работу по изготовлению диссертации на степень магистра, стал приводить в порядок накопленный материал и приступил к составлению рукописи. Одновременно с этим я начал активное сотрудничество в юридических журналах того времени: в петербургском «Журнале гражданского и уголовного права», выходившем под редакцией профессора Военно-юридической академии Володимирова, и московском «Юридическом вестнике» под редакцией профессора Муромцева. В смысле материальном это сотрудничество представляло ничтожную выгоду. Я вступил в число членов петербургского Юридического общества и вскоре был выбран в члены редакционного комитета уголовного отделения этого общества.

Это был первый случай, когда молодой человек, носящий скромное звание помощника присяжного поверенного, был выбран в состав редакционного комитета одного из отделений, на которые делилось Юридическое общество (уголовное, гражданское и административное). В составе комитетов были сенаторы, профессоры и редко даже присяжные поверенные, Когда я вошел в состав комитета уголовного отделения, председателем был профессор Фойницкий и кроме меня входили в состав его Неклюдов, профессор Сергеевский и профессор Случевский.

Для меня не было ничего неожиданного в выборе меня в комитет, состоявший из именитых людей. Я понимал,