Молотов. Наше дело правое [Книга 2] - Вячеслав Алексеевич Никонов
По всей стране пошли партийные собрания с одобрением решений пленума, затем к собраниям подключили и беспартийный актив. Конечно, в большинстве случаев партийные организации обеспечивали принятие нужных резолюций с осуждением антипартийной группы. Имя Молотова быстро исчезло с карты Советского Союза. На улицу были выкинуты экспонаты его музея в родном доме в Нолинске. Но не все шло так гладко для ЦК, как хотелось. Повсеместно возникали вопросы о том, каким образом большинство Президиума ЦК может быть антипартийной группой. Как старые большевики на 40-м году советской власти могли оказаться врагами народа. На многих собраниях звучали требования предоставить им возможность выступить по радио и в прессе с разъяснением своей позиции. Распространялись листовки против диктатуры Хрущева и советской власти вообще. Во многих организациях звучали слова о доверии Молотову. Доходило до рукоприкладства[1497].
Аристов, вскоре посетивший Китай, услышал от Мао: «Мы очень любили Молотова, и решение июньского пленума ЦК КПСС о Молотове вызвало у нас в партии некоторое замешательство». Глава КПК говорил послу Юдину, что «многие товарищи не понимают, как такой старый партиец, который в течение нескольких десятков лет боролся за революцию, мог стать антипартийцем»[1498].
29 июля Молотов был освобожден от должности министра государственного контроля, а само министерство вскоре ликвидировано. 3 августа ему определили местом работы посольство в Улан-Баторе. Маленкова назначили руководить Усть-Каменогорской ГЭС, Кагановича — Уральским калийным комбинатом, Первухина отправили послом в ГДР, Шепилова — директором Института экономики во Фрунзе.
Да и многие другие участники июньского пленума заплатят свою цену. Жукова послали с визитом в Албанию и Югославию, и в его отсутствие 19 октября собрался пленум, на котором маршала изгнали из Президиума, ЦК и с поста министра обороны. Молотов рассказывал байку: когда Жуков узнал о своей отставке, то поинтересовался, на кого его меняют. Сказали, что на маршала Малиновского.
— Слава богу, а я-то думал на Фурцеву.
Глава шестая
НЕСЛОМЛЕННЫЙ.1957-1986
Неужели у вас один выбор для таких, как Молотов — гнать из партии?
Вячеслав Молотов
В Улан-Баторе и Вене
Как водится, первой пострадала семья. Так получилось, что в дни пленума Светлана, еще не вышедшая из декретного отпуска по уходу за мной, вместе с мужем находилась в круизе вокруг Европы. В Италии их сняли с борта корабля и под конвоем доставили в Москву.
В рабочий кабинет Молотова уже не пустили. Все личные и деловые бумаги изъяли, и попытки их вернуть ни к чему не привели. С правительственных дач изгнали в один момент — и с Ленинских Гор, и с Горок. Дачу на Рублевке немедленно занял Хрущев. Розы Молотова, которые он любовно выращивал много лет, новым хозяином были безжалостно уничтожены. Вывезти огромную библиотеку с ценнейшими книгами и документами эпохи Молотову не разрешили. Она в итоге оказалась в подвале МИДа, где ею никто не удосужился заняться, а потом там прорвало трубу, и испорченные водой книги просто выкинули. Зятю Алексею разрешили забрать личные вещи, но подъезжать на машине к двери дачи запретили. Свои многочисленные книги — как у каждого ученого — он на тачке возил до ворот. Внуков с вещами перевезли в квартиру на улицу Грановского.
У Алексея в то время уже была готова докторская диссертация по международным отношениям 1930-х годов. Он преподавал в МГУ, МГИМО, был заместителем директора Историко-архивного института (нынешнего РГГУ), заведовал международным отделом журнала «Коммунист». Его выгнали отовсюду. Докторскую диссертацию он защитит только в 1970 году в Институте мировой экономики и международных отношений. Светлану из Института всеобщей истории не выгоняли, но о карьере речи уже не шло. Куда-то исчезли многие прежние друзья и коллеги, в том числе и институтские, от которых до этого отбоя не было.
Молотов выехал в Монголию 5 сентября 1957 года. По дороге остановился ненадолго в Иркутске. Попросил у первого секретаря машину, чтобы посетить Манзурку, место ссылки. В машине, естественно, отказали. Но Молотов взял такси и съездил туда.
Монголия не была избалована визитами гостей такого калибра. Встречать нового посла, вопреки всякому протоколу, приехали первый зампред Совета министров, второй секретарь ЦК Монгольской народно-революционной партии, мэр Улан-Батора и большая толпа других официальных лиц, желавших посмотреть на человека из легенды. Верительные грамоты были приняты в день приезда. Председатель Президиума Великого народного хурала назвал это событие «большим и радостным».
В посольстве прием был иным. Почти сразу было организовано партсобрание с обсуждением решений июньского пленума ЦК КПСС. Атташе Катеринич потребовал от Молотова оценки его поступка как члена антипартийной группы. Посол наотрез отказался это делать[1499]. К 40-летию Октября Молотов прислал статью о революции и ее значении для современности в «Правду», главному редактору Сатюкову с припиской: «Прошу сообщить мне по телефону, может ли быть она напечатана в “Правде”, имея в виду предоктябрьские дни? Меня всегда можно вызвать по ВЧ в Улан-Баторе (а также по междугороднему телефону)»[1500]. Стоит ли говорить, что телефон не зазвонил и статья не была напечатана.
Вспоминал Дунаев, который тогда учился в 9-м классе единственной советской школы в Улан-Баторе. Появление Молотова «волновало и российскую общину, и монгольский народ, и советских специалистов, работавших в Монголии… За два последних года обучения мне приходилось много раз видеть В. М. Молотова. Он регулярно один или с помощником приходил в школу. Если была перемена, то он обычно подходил к ученикам старших классов. С мальчиками здоровался за руку, шутливо расспрашивал об учебе, затем беседовал с учителями. Один случай врезался в память. Шел урок алгебры, и вдруг открывается дверь и входит В. М. Молотов с помощником. Наш учитель и весь класс встал и вытянулся по струнке. Вячеслав Михайлович поздоровался, подошел к первой парте и спросил у одной ученицы, какой идет урок: “Скажите, алгебра трудный предмет?” Девочка ответила очень удачно: “Если учить, то нет”. Вячеслав Михайлович рассмеялся, поблагодарил за отличный ответ и сказал: “Нужно хорошо учить все предметы. Нашим странам нужны грамотные, хорошо подготовленные люди”.
Он сказал: “Нашим странам”, — так как в нашей школе учились монгольские дети высшего руководства страны. Попрощавшись, он ушел. И здесь произошел случай, который покоробил всех учеников. Наш учитель алгебры смущенно развел руками и произнес фразу: “Вот это один из наших проштрафившихся вождей”… Надо признать, что В. М. Молотов был уникальным послом. Только на официальные мероприятия он ездил на автомобиле. Все остальное время довольно часто он один или с
