На Волховском и Карельском фронтах. Дневники лейтенанта. 1941–1944 гг. - Андрей Владимирович Николаев
основные. И тут, понимаешь, пехота бежит с передовой. Ужас. Какой-то майор сказал, что не видел подобного с сорок первого года. А я успел переправить только четыре миномета и ни одной мины к ним. Что, если следом за пехотой финны или немцы пожалуют? Ну да машины подошли вовремя: и остальные минометы, и боеприпасы подвезли. Заняли позиции. И когда Солопиченко первый НЗО потребовал – огня дали без осечки. А у Паши Бовичева вон телогрейку на сосну закинуло и воротник словно бритвой резануло.
Распростившись с Заблоцким и Бовичевым, я отправился в штаб полка. Видонов, первый встретившийся мне у штабного фургона, сказал, что Шаблия вызвали в Выборг к генералу Михалкину. А Коваленко в первом дивизионе у Рудя – он там помогал Шаблию управлять огнем полка.
Все мы устали за день. Сидели молча и молча дожидались возвращения командира полка из Выборга. Шаблий вернулся глубоко за полночь и, несмотря на поздний час, собрал всех офицеров штаба в штабном фургоне.
– Теперь, – голос Шаблия спокойный и уверенный, – можно подвести кое-какие итоги. Бой мы выиграли – это ясно! Не исключено, что в намерение финнов входило захват и уничтожение именно нашего минометного полка. А момент выбран – смена пехотных частей. И Михаил Семенович Михалкин оценил бой в дефиле озер как «поединок противника с минометным полком» – это его слова, слова генерала! Принял он меня тепло и радушно, выразил свое восхищение действиями и решительностью личного состава Армейского минометного полка. Генерал одобрил методы огневой деятельности части в оборонительном бою, а равно и нашу активность при обычных условиях обороны. В заключение командующий артиллерией армии передал мне, что Военный совет 21-й армии объявляет благодарность всему личному составу 534-го армейского минометного Выборгского полка (схема 6).
Теперь о конкретном, – сказал командир полка, – командующим артиллерией поставлена перед нами новая задача: к исходу дня 18 июля совершить марш в восточном направлении и занять боевой порядок в районе станции Кирисальми с целью держать под контролем дефиле между озерами Сало-ярви и Кокон-селькя, по которому идет железная дорога: Энсо – Выборг.
Среди лесов и озер страны Суоми
18 июля. Лишь только солнце поднялось над лесами и озерами суровой и таинственно-прекрасной страны Суоми, рекогносцировочная группа во главе с майором Шаблием отправилась в район высоты 30,3 в дефиле между озерами Сало-ярви и Коконселькя. Командный пункт и штаб полка решено расположить в станционном поселке Кирисальми, в двух километрах от переднего края. Напрямую не проехать – шли в объезд через хутор Тали-мюллю. Расстояние чуть более десяти километров.
Старая, расхлябанная полуторка Панченко гремела всеми своими сочленениями и тащилась, кряхтя и фыркая, из последних сил по ухабам узкого проселка. Не рассчитывали, очевидно, жители страны Суоми, что будет ездить по этим местам грозная военная техника восточного соседа. Кругом высокие сосны, поляны вереска и глыбы валунов – огромные гранитные глыбы, поросшие серо-зеленым мхом и лишайниками. Машина спускается с небольшого пригорка.
– Гляньте-ка, товарищ лейтенант, – обращается ко мне Квас ков, стоявший в кузове, опершись о крышу кабины, и смотревший вперед, – танков-то горелых сколько! Вот это да!
Я обернулся. Но машина в этот момент затормозила и остановилась. Шаблий вышел из кабины и тихо пошел вниз, оперев руки о бедра. Я тоже соскочил на землю и пошел следом. Под ногами мягкий ковер из мха и вереска. А там, в низине, картина грандиозного танкового побоища. Я не видел того, что происходило на Курской дуге, но мне и этого впечатления хватило. Мы не считали количество железных великанов: подбитых, полусгоревших, сгоревших, развороченных, распластанных, вздыбленных, налезших друг на друга. Стальные машины – немецкие, французские, наши – замерли в смертельной схватке, вцепившись друг в друга хоботами орудий и перепутанными, сорванными гусеницами. Тягостный дух тления заполнял всю чашу низины и был невыносим.
В станционном поселке Кирисальми прекрасные коттеджи с великолепной мебелью. И мы, естественно, рассчитываем отдохнуть.
21 июля. Немного пришлось пожить нам в нормальных человеческих условиях: есть за столом, спать в мягкой постели, сидеть на стуле, а вечерами в кресле у пылающего камина. О том, что финны попытаются прорваться и по этому дефиле, мы как-то даже и не думали. Мы просто наслаждались условиями нормальной человеческой жизни.
Не долго, однако, длилось это наслаждение. Пришел приказ штаба артиллерии армии: срочно оставить позиции у Кирисальми и занять новый боевой порядок вдоль озера Сало-ярви.
22 июля. Штаб полка и политотдел заняли на хуторе Талимюллю просторный двухэтажный дом на берегу неширокого извилистого ручья, на который мы по утрам бегаем умываться. От штаба до НП по дороге не более четырех с половиной километров – на велосипеде это не так и далеко.
Рыть какое-либо укрытие на НП не представляется возможным – грунт до отказа забит камнями и валунами, порой огромного размера. Поэтому у отвесной скалы, обращенной к нам в тыл, соорудили нечто подобное шалашу, из бревен, прислоненных под наклоном к отвесной стене, скрепленных между собой скобами, переложенных дерниной и настланных в три наката. Изнутри шалаш обили картоном и вагонкой, ободранной на соседних брошенных хуторах. На одной из высоких и разлапистых сосен оборудовали наблюдательную точку со стереотрубой. Дежурство разведчиков регламентируется графиком, и свободные от несения службы живут в батарее управления при штабе полка. «Погода стоит паршивая, – записываю я на память, – то дождь, то солнце, то ветер. А ветры здесь резкие и холодные».
Ширина озера Сало-ярви не везде одинакова и достигает в одних местах двухсот метров, а в других и до восьмисот метров.
Противоположный, финский, берег озера порос густым камышом и молодым березняком. Условия для наблюдения, прямо сказать, неважные. Но, по всей видимости, там и фиксировать нечего. Нет там ни ДОТов, ни ДЗОТов, ни траншей, ни проволочных заграждений, то есть – ничего из того, что присутствовало на прежних рубежах обороны финнов.
Похоже, и с нашей стороны не собираются возводить ничего серьезного. Но, самое главное, с нашей стороны на переднем крае я не обнаруживаю пехотного прикрытия. Вся линия обороны обозначена лишь легкими, рубленными из дерева огневыми точками для ручных и станковых пулеметов да полковых пушек на прямой наводке. Это и всё, чем командование собирается обеспечивать безопасность и неприступность собственно переднего края обороны. Выходит, что основной упор делается на систему «заградительного огня» минометных и гаубичных батарей?! Похоже также, что наше высшее командование уже не считает Финляндию серьезным противником. Поговаривают, что 21-я армия генерала Гусева должна быть вскоре отозвана на другой фронт.
