Интенсивная терапия. Истории о врачах, пациентах и о том, как их изменила пандемия - Гэвин Фрэнсис
Одной из медсестер на смене была Кристин, шотландская горянка. Днем она работала в той же части города, что и я. Ее уравновешенность и певучий гэльский акцент успокаивали всех, кто разговаривал с ней по телефону. Мы шутили о буфете и обменивались историями о пациентах, но когда ее вызвали на дом к пациенту, атмосфера изменилась. Они вместе с коллегой надели перчатки, очки и комбинезон, после чего Кристин грустно улыбнулась и помахала нам.
– Пожелайте нам удачи! – сказала она. Никто из нас еще не успел привыкнуть к пластиковым барьерам между нами и пациентами.
Врачей общей практики учат обращать внимание на мельчайшие детали коммуникации между людьми и выносить из несказанного пациентом не меньше, чем из сказанного. Во время обучения мы обязаны предоставлять видеозаписи нашей работы с пациентами, чтобы показать, насколько внимательно относимся к языку тела, молчанию, зрительному контакту или его отсутствию. На том этапе пандемии мы в основном консультировали по телефону, и для меня это были непривычно. Я вообще не получал от них удовлетворения. В спокойные времена я ощущал дух товарищества между собой и пациентом, теперь же едва понимал встревоженного больного человека на другом конце провода. Надевая маску во время визита к пациенту, я чувствовал себя хирургом, склонившимся над человеком под общей анестезией.
Разумеется, правило о соблюдении социальной дистанции нужно было ввести гораздо раньше, чтобы выиграть время. Теперь мы все это понимали. Мы были похожи на годовалых детей на пляже, которые с восхищением смотрят на волны, приближающиеся к берегу, и плачут от испуга, когда вода попадает им на ноги. Никого из нас невозможно было убедить отпрыгнуть назад, пока болезнь не накрыла.
В те выходные супермаркеты и Amazon прекратили продажу книг, поскольку они не были предметами первой необходимости. Их место заняли продукты и рулоны туалетной бумаги. По пути на работу я зашел в местную кондитерскую за тортом для сотрудников клиники, понимая, что уже завтра она будет закрыта. Мы связывались со множеством пациентов с жалобами на кашель и высокую температуру, но теперь столкнулись еще и с кризисом психического здоровья. Я говорил с несколькими людьми, бывшими на грани банкротства, а также со множеством пациентов, которые страдали паническими атаками и не могли спать.
В нашей клинике был только один вход, поэтому у нас не было возможности организовать зеленую и красную зоны, чтобы отделить пациентов с подозрением на коронавирус от остальных. Ничего не оставалось, кроме как организовать в ныне пустующем зале ожидания зону для больных коронавирусом. Мы выставили швабру и большую бутылку дезинфицирующего средства и сделали ширму, чтобы обеспечить минимальную приватность.
Нам сказали, что вирус может висеть в каплях жидкости в воздухе, поэтому в большом пространстве дышать безопаснее, к тому же мы собирались регулярно открывать окна.
Пациенты должны были носить маски, а всех, у кого болело горло, я планировал осматривать снаружи. Я надеялся, что неутихающий эдинбургский бриз унесет все вирусные частицы от открытых ртов пациентов до того, как они успеют приземлиться на меня. На внедрение новых технологий в системе здравоохранения обычно требуются месяцы, однако система видеозвонков для связи с пациентами была введена всего за несколько дней. Со своего компьютера я отправлял ссылку на смартфон пациента, а затем видел последнего на своем экране. Я использовал эту технологию, чтобы поставить диагноз ребенку с сыпью или женщине с болями в груди, чья проблема была обусловлена не вирусом, а сильной паникой.
Одна из моих пациенток спросила:
– Не слишком ли все это, доктор Фрэнсис? Это же не бубонная чума!
Отчасти я был с ней согласен, но поинтересовался, смотрела ли она зарубежные новости. Каждая эпидемия чумы уносила жизни четверти населения, а COVID-19 убивал «только» 2 % заболевших, но в то же время вспышки чумы легко заметить и взять под контроль. Я спросил, разве было бы лучше, если бы мы ничего не предпринимали? В конце концов новый коронавирус был способен передаваться бессимптомно, убить 10–15 % самых уязвимых людей в обществе, поразить значительную часть населения и привести к долгосрочным проблемам со здоровьем, о которых пока ничего не было известно.
В попытке сдержать распространение инфекции через клиники общей практики власти планировали открыть специализированные коронавирусные центры уже на следующей неделе: логично было сосредоточить всех пациентов с подозрением на COVID-19 в одном месте, вместо того чтобы позволять им кашлять на все поверхности в кабинетах врачей. Сначала предполагалось, что врачи в коронавирусных центрах будут лучше обеспечены средствами индивидуальной защиты, но нет: они должны были носить те же одноразовые фартуки и маски, что и все остальные.
На улицах еще было полно людей, и одна из лондонских больниц объявила о критическом положении. В новостях говорили, что Италия обратилась за финансовой помощью к Европейскому центральному банку, а Испания должна была «сгладить кривую заболеваемости» за две недели. К 21 марта 13 итальянских врачей скончались от коронавируса. Три месяца назад мы с женой устроили вечеринку с друзьями и соседями по случаю зимнего солнцестояния. Мы планировали провести еще одну в день весеннего равноденствия, но теперь люди, которые сидят близко друг к другу, обнимаются и чокаются, казались принадлежащими к другой эпохе.
Остров Барра, входящий в состав Внешних Гебридских островов, буквально самоизолировался для обеспечения безопасности населения. Кейт Форбс, министр финансов Шотландии и член парламента, попросила людей не ездить в горы и на острова на своих фургонах для кемпинга.
Во время пребывания на Оркнейских островах я понял, что изоляция удаленных сообществ людей одновременно была защитой и угрозой: отдаленность от городов означала меньшую доступность медицины и различных ресурсов. Несколько случаев COVID-19 могли привести к вымиранию всего небольшого сообщества.
Во время пандемии испанского гриппа смертность в отдаленных сообществах была очень высокой: в королевстве Тонга смертность составила 10 %, а в Самоа – 20 %. В некоторых сообществах инуитов[17], проживавших на Аляске, умерло 50 % людей.
Пока я ехал по автостраде в медицинский центр, где подрабатывал по выходным, увидел, что щиты на тему несчастных случаев, нарушения правил дорожного движения и важности ремней безопасности заменили темой общественного здравоохранения: «COVID-19: передвижения только в случае крайней необходимости». Они предшествовали объявлению премьер-министра от 23 марта о том, что теперь все должны оставаться дома. Выходить разрешалось только в четырех случаях: работа, которую невозможно выполнять удаленно, покупка еды, занятия спортом раз в сутки и уход за родственником. Локдаун коснулся всех: и больных, и здоровых. Мне казалось невероятным, что за короткое время мы перешли к столь жестким мерам, но я был рад, что больше не придется
