Война короля Карла I. Великий мятеж: переход от монархии к республике. 1641–1647 - Сесили Вероника Веджвуд
На следующий день кавалерия под началом Ленгдейла выступила в направлении Роутонской пустоши, чтобы вытеснить осаждавших с оборудованных ими позиций. Однако врагу сообщили о ее приближении, и из Уайтчерча вышел большой отряд конницы под командованием генерала Пойнца. Это неожиданное подкрепление оказалось слишком большой силой для Ленгдейла, которому с тяжелыми потерями пришлось отступить назад в город. Среди погибших был кузен короля лорд Бернард Стюарт, командовавший его лейб-гвардией, и третий, самый младший брат герцога Ричмонда. Даже Дигби погрузился в печаль. Гибель этого молодого человека, писал он Ормонду, «была такой большой потерей, которую даже победа едва ли смогла бы возместить». Хотя бой, уже более бодро сообщил он, ни в коем случае нельзя считать проигранным. Он дал защитникам Честера время восстановить стены, и, поскольку со стороны Уэльса город еще не был блокирован, они наверняка могли удерживать его еще какое-то время. Г(о меньшей мере в этом он оказался прав.
Король, который со стены наблюдал за разгромом своей кавалерии, был глубоко расстроен. Он сказал мэру, что если ему не удастся в разумный срок снять осаду, он не станет винить горожан за отступничество. «О, боже, боже, – вздыхал он в трагическом недоумении, – что я сделал такого, что мой народ так относится ко мне?» Оставив лорда Байрона защищать Честер столько, сколько он сможет, он отошел в Денби, собрал свои понурые войска и попытался воодушевить их слухами, что Монтроз разгромил Лесли и скоро присоединится к ним. Даже Дигби несколько пал духом. Он написал Ормонду, предполагая, что ирландцам (о которых по-прежнему не было ни слуху ни духу) следует высадиться в Шотландии, и поскольку на место Руперта до сих пор никого не назначили, то выразил мнение, что Ормонд может прибыть с ними, чтобы взять его обязанности на себя.
Самая насущная задача заключалась в том, чтобы найти безопасное место, куда мог бы пойти король, поскольку в отсутствие каких-то определенных новостей он решил, что идти на север слишком рискованно. Первым и наиболее очевидным местом казался Вустер. После битвы при Нейсби он был хорошо укреплен как возможная штаб-квартира короля на случай, если Оксфорд станет для него непригоден. Но губернатором там был принц Мориц, и когда он приехал встретиться с королем в Денби, то ясно дал понять, что не считает справедливой опалу, которой подвергся его брат, и уверен, что ответственность за нее несет Дигби. Дигби боялся, что если король поедет в Вустер, то столкнется с личной неприязнью со стороны Морица. Пугало его и возможное влияние принца на короля. Кроме того, Вустер находился достаточно близко к Оксфорду, чтобы сам Руперт мог приехать туда в надежде оправдаться перед королем, – возможность, в которой ему было до сих пор отказано. Желание Дигби не пустить короля в Вустер подкреплялось и другими аргументами. 26 сентября Ферфаксу сдался замок Беркли, и эта потеря делала Вустер намного менее безопасным. По совету Дигби король решил идти в Ньюарк, который защищал сильный гарнизон и до которого, как рассчитал Дигби, Руперту было достаточно далеко. Выйдя из Уэльса через Бриджнорт, король благополучно добрался до Личфилда, а оттуда «никому не известными путями, по тропам и темным болотам» дошел до Ньюарка, все еще надеясь получить известия от Монтроза.
Теперь все слухи говорили только о поражении, и ни один намек на успех не рождал даже тени ложной надежды. У стен Честера генерал Пойнц со своей кавалерией соединился с осаждающими и донимал гарнизон криками, что Монтроз разгромлен. Лорд Байрон, находившийся внутри, мрачно говорил: «Не нравится мне это возвращение конницы Пойнца. Боюсь, с милордом Монтрозом что-то не так».
Пока король ехал по Мидлендсу, Кромвель разбил роялистские гарнизоны в Уилтшире и Хемпшире. До конца сентября он взял Девайзес. Сильно пострадавший Уинчестер капитулировал 5 октября. К тому времени все кавалеры этого региона и кое-какие беженцы из Оксфорда нашли приют в крепких бастионах, окружавших два огромных дворца, – один старый, другой новый, обычно именуемых Бейзинг-Хаус. Здесь маркиз Уинчестер объявил о своем намерении удерживать его вечно и сказал, что второе имя его дома – «верность». Красивые слова, но маркиз и его гарнизон, который мужественно сопротивлялся Уоллеру и Эссексу, ничего не знали об Армии нового образца и не ждали такого фанатичного рвения ее солдат и такой силы ее артиллерии. 8 октября Кромвель приступил к осаде Бейзинг-Хаус. На седьмой день осады его пушки сильно разрушили внешние стены, и в ходе генерального штурма, отличавшегося невероятной яростью, его люди, одолев защитников, меньше чем через час ворвались в замок.
Как писал кромвелевский капеллан Хью Питер, это было здание, «достойное императорского двора», но ставшее «гнездом идолопоклонства». В пылу сражения победители убивали и солдат, и гражданских беженцев. Фанатичный полковник Харрисон собственноручно зарезал «актера Роббинса» – комедианта, в свое время развлекавшего лондонскую публику, и проткнул насквозь молодую женщину, дочь священника, которая пыталась защитить своего отца. Но вскоре великолепие дворца захватило внимание солдат сильнее, чем нечестивость его обитателей, и убийства уступили место грабежу. Они хватали все, что могли унести, срывая то, что висело на стенах, и стаскивая с пленников их дорогие одежды. Беднягу Иниго Джонса[33] раздели догола, оставив только покрывало. Идолопоклоннические картины, распятия и папистские книги погрузили на телегу, чтобы устроить их публичное сожжение в Лондоне. Все остальное – посуду, портьеры, драгоценности, мебель, железные оконные решетки и свинцовые водосточные трубы – солдатам разрешили продать, как они сделали это в Шерборне. Грабеж и распродажа добычи продолжались несколько дней, и охотники за сокровищами Бейзинг-Хаус приезжали из самого Лондона.
Во время всех этих беспорядков Хью Питер, высокомерный капеллан «железнобоких», выследил маркиза Уинчестера, одиноко стоявшего без плаща и шляпы, и сразу же набросился на него с
