Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век - Коллектив авторов
В 1913 году должны были состояться новые выборы московского городского головы. Октябрист Н.И. Гучков городу уже изрядно «надоел», тем более что общественности все очевиднее становилась бесперспективность безоглядной лояльности октябристов к власти. Обострились также в Московской думе отношения между ее умеренной частью и прогрессивной группой: в нее входил М.В. Челноков, и его кандидатура на грядущих выборах рассматривалась как противовес Н.И. Гучкову.
Уже в начале января 1913 года Г.Е. Львов, сообщая Челнокову об этих настроениях в прогрессивной группе, подчеркивал: «Если в прогрессивной группе превозобладает над мирным воинственное течение, то оно притечет к Вам. Думаю, что таковым может быть естественный ход событий, и не оттого, что вы уж такой охотник до войны, а оттого, что при действительной войне, если ее объявят, в Вашем лице есть на что понадеяться, я убежден, что не воинственность, а ваша решительность могла бы прямо выручить Москву. Ведь если правые объявят войну и наличного центра не образуется, то ведь придется воевать, и тогда потребуется не задор, а стратегия и решительность, и непременно обратятся за этим к Вам. И это не мое мнение только, а так думают многие. Замыслы Гучкова и правых неизвестны, но они осложняют дело наверное и если достигнут положения постоянной битвы – стенка на стенку, то и нам придется строиться по-военному, и я тогда буду с теми, кто обратится к Вам, ибо убежден, что Вы именно и выручите из такой беды».
Князь Г.Е. Львов не сбрасывал со счетов и собственную кандидатуру. Это видно из письма Н.И. Астрова к Челнокову от 6 января 1913 года: «Наша группа на своем знамени не пишет лозунга „борьба“, а ставит своею целью изыскание путей для совместной работы. Это мирное настроение дало основание и для кн. Львова прийти к решению, благоприятному для группы». Астров сообщал: руководители прогрессивной группы, насчитывавшей семьдесят восемь голосов, обсуждали вместе с Львовым вопрос, «какая кандидатура, его или Ваша, имеет больше шансов на успех». Оказалось, что все-таки – Львова, и, судя по всему, Челноков согласился с этим выбором. По крайней мере Львов благодарно писал ему в двадцатых числах января: «Очень тронут вашим участием и тем громадным трудом, который вы выполнили за эти дни ради Москвы и меня».
Н.И. Гучков, понимая, что шансов вновь быть избранным городским головой у него немного, 22 января заявил о своем отказе баллотироваться. А 25 января Львов писал Челнокову: «Теперь, благодаря усилиям правых и самого правительства, ставшего на их сторону, из меня сделали знамя – я понимаю, что нет возможности ожидать моего назначения».
Москва выбрала князя Львова городским головой, но власти не утвердили его на этом посту, как затем и двух других избранных москвичами кандидатов – С.А. Чаплыгина и Л.Л. Катуара. С января 1913 года обязанности городского головы временно исполнял В.Д. Брянский. Только в начале Первой мировой войны власти разрешили провести новые выборы. И теперь москвичи выбрали М.В. Челнокова.
Он сделал своего рода «дубль»: стал главноуполномоченным Всероссийского союза городов (14 сентября 1914 года) и городским головой (29 сентября 1914 года). Уже при выдвижении его кандидатуры в городские головы Михаил Васильевич открыто заявил, что откажется от партийной деятельности в случае своего утверждения. И когда его утвердили, действительно объявил о выходе из думской фракции. Это вызвало взрыв негодования у кадетов. С его стороны последовало разъяснение: отказываясь от партийной деятельности, он не отрекается от своих политических убеждений.
Деятельность Челнокова как городского головы неразрывно связана с его работой во Всероссийском союзе городов (ВСГ), возникшем в начале войны по инициативе гласных Московской городской думы. Уже на съезде городских голов 8–9 августа 1914 года (по сути, учредительном съезде ВСГ) он был избран во временный комитет ВСГ. 16 августа последовало «высочайшее разрешение» Союза; этим же актом его деятельность была ограничена помощью больным и раненым воинам «в течение настоящей войны». Союз рос очень быстро: если на августовском съезде делегаты представляли шестнадцать губернских и девять уездных городов России, то на съезде в сентябре 1914 года – уже сто девяносто пять. Челнокова избрали главноуполномоченным Союза. Под влиянием потребностей войны, запросов с мест, требований военного ведомства, Красного Креста и пр. деятельность ВСГ быстро расширялась.
Организация и работа складов, санитарных поездов, врачебно-питательных отрядов, лазаретов, лабораторий, больниц, питательных пунктов, бань, прачечных, дезинфекционных камер, мастерских, помощь беженцам и многое другое – в этой стихии Челноков чувствовал себя как рыба в воде. Во многом благодаря его деловой хватке, энергии и уму ВСГ сыграл огромную роль в деле помощи больным и раненым воинам, в мобилизации военных усилий страны, а Москва с честью выдержала все испытания военного времени. И это при том, что власти постоянно чинили препоны работе Союза. Уже в эмиграции Челноков с юмором вспоминал некоторые эпизоды. Его старый знакомый В.Н. Челищев записал эти «реминисценции»: «Живо и картинно рассказывал Михаил Васильевич о своих посещениях председателя Совета министров И.Л. Горемыкина, чтобы осведомить его о положении, в котором находится армия, страдающая от недостатка снаряжения. И.Л. Горемыкин с закрытыми глазами сосал свою сигару, а когда рассказ Михаила Васильевича дошел до конца, старик открыл свои белые глаза и спросил, как рассказчику нравится обстановка в новом доме председателя Совета министров, и начал, со своей стороны, рассказывать о том, с каким трудом ему удалось эту обстановку собрать. Выслушав рассказ Горемыкина, Михаил Васильевич вновь начинает свое повествование, и старик опять дремлет. Кончил М.В., старик, оживившись, спрашивает, знаком ли он
