Станислав Сапрыкин - Сталинские соколы. Возмездие с небес

Полк оказался на стыке двух операций по выдавливанию немцев из западной Украины и Белоруссии и должен был оказывать авиационную поддержку войскам, начавшим Белорусскую и Львовско-Сандомирскую операции. Задачи ставились грандиозные. освободить Львов и захватить плацдарм на берегу Вислы у польского Сандомира. К тому времени у нас было полное преимущество над немцами, особенно численное, приблизительно 4.1.

14 июля вылетев на задание со стажером в район Свинюхи-Горохув, Борис Глинка сбил один Мессершмитт, но и сам был сбит. Он выпрыгнул, но «Кобра» редко прощала «парашютистов», ударившись о стабилизатор, Глинка получил тяжелые травмы и был отправлен в госпиталь, а полк временно остался бес талантливого командира.

В этот же день перед нашей эскадрильей была поставлена задача – провести завтра утром воздушную разведку в районе. Львов – Плугов – Зборов, где немцы создали мощную танковую группировку. Авиации была поставлена задача. нанести массированный бомбовый удар, но вначале эти танки надо было обнаружить. Собственно говоря, на поиск танковых дивизий вылетел специально оборудованный разведчик, а в нашу задачу входило обеспечить ему спокойную работу, в случае чего, подавляя немецкие истребители в секторе разведки, ну и, при возможности, смотреть самим. вдруг чего обнаружим.

15 июля поднялись в воздух с опозданием в 8.15 шестью «кобрами» и пошли догонять разведчик. Немцы уже начали танковый контрудар. Погода прекрасная, как и в первый день моего возвращения в Крым, начинался безоблачный летний день, при такой видимости увидеть пыль от двигающихся танков дело не сложное. Собственно говоря, в разведки надобность отпала, фашисты себя обнаружили, начав активные действия, это и вызвало заминку с взлетом, задача переквалифицировалась в прикрытие наших войск и в обеспечении безопасного возвращения разведывательной «Пешки».

Набираем высоту, солнечные зайчики играют на приборной доске, человеку далекому от техники не понять ощущения комфорта, когда видишь, что все механизмы и агрегаты работают идеально, тогда чувствуешь уверенность в себе и самолете. И все же Р-39 не Р-40 – это достаточно неустойчивая машина, конечно, не такая как И-16, но «Аэрокобра» словно дикий конь не дает своему наезднику расслабиться, чуть зазевался, или изменилась центровка, например, при израсходовании всего боезапаса и самолет как необъезженный зверь норовил сбросить седока штопором.

Пе-2 не видно, но нам известен район разведки. Самолеты оборудованы станциями, и мы слышим, как командир разведчика предупреждает о наличии в небе самолетов противника. Первая пара и мой ведущий пошли вперед на прикрытие, я отстал метров на пятьсот. Смотрю. прямо на меня в лоб приближаются плотным строем четыре двухмоторных бомбардировщика – идут на поддержку танковой атаки. Без прикрытия, неужели у немцев уже не хватает истребителей? Как дисциплинированный летчик я не должен отвлекаться от выполнения задания – сопровождение разведчика, но соблазн слишком велик. Другие летчики тоже решили не упускать шанса, но я ближе всех. Разворачиваюсь и пристраиваюсь в хвост немецкой группе. Условия идеальные, как в учебнике. Моя скорость больше и дистанция сокращается. У хвостовых стрелков не выдерживают нервы, и они открывают огонь, помогая мне выбрать упреждение. Хотя какое тут упреждение, самолеты прямо передо мной. Целюсь в основание крыла, между фюзеляжем и двигателем, там должны быть топливные баки. Нащупываю пальцем гашетку, залп, крыло «фрица» разрушено – вовремя я переделал оружие под одну гашетку. Педалью и легким креном перевожу нос самолета на другой бомбардировщик, еще один залп и второй «немец» уходит спиралью к земле. Вот так, с одного захода сразу двоих. Проскакиваю под следующим самолетом скольжением, чтобы сбить стрелков с толку, разворачиваюсь и оказываюсь опять на хвосте у немцев. Те, сбрасывая бомбы, пытаются повернуть обратно. Догоняю, захожу в хвост и поджигаю левый двигатель, горит хорошо, теперь и этот бомбардировщик не жилец, экипаж прыгает. Догоняю последний, даю залп и понимаю, что снаряды в пушке закончились. Раньше до переделки кнопок на ручке летчики часто возвращались на аэродром, израсходовав все пулеметные патроны но, так и не выстрелив из пушки, теперь все наоборот. Правый пулемет клинит, перезарядка не помогает, веду прицельный огонь из одного пулемета, стараясь попасть по кабине или двигателям. Все, дистанции нет, боеприпасов тоже, ухожу под бомбардировщик со снижением, где группа не знаю, но вести бой больше нечем, возвращаюсь на аэродром.

Уже на земле я увидел, что самолет получил незначительные повреждения. Жду возвращения эскадрильи. Минут через семнадцать после меня садятся четыре «кобры», нет моего ведущего и командира звена старшего лейтенанта Саши Ивашкова. Начинаем разбор задания. когда я развернулся, чтобы преследовать бомбардировщики, верхняя пара последовала моему примеру, а звено из оставшихся трех самолетов продолжило прикрытие разведчика. Налетела четверка Фокке-Вульфов, видимо – сопровождение бомбардировщиков, мой ведущий, оказавшийся без прикрытия, был сбит. Немцам, потеряв один истребитель, удалось сбить и разведчика, вернулась верхняя пара, общими усилиями одолели еще двоих фрицев, последний ушел. Особенно отличился Слава Березкин, сбивший две «Фокки» и получивший за данный бой орден Славы. Выходит что ведущий погиб по моей вине, а возможно и экипаж «Пешки», сказать, что четыре сбитых бомбардировщика того стоили, не поворачивается язык. С другой стороны. я предотвратил бомбежку наших войск.

Командование долго думало, что со мной делать. отдать под суд или приставить к награде, все же представили к награде, не в каждый вылет привозится по четыре сбитых Ю-88! Конечно, на «Героя» даже со всеми своими сбитыми за войну я не дотягивал, удостоился Ордена Красной Звезды. И хотя за общее количество сбитых самолетов противника должен был получать уже вторую правительственную награду, но мои частые метания из части в часть по всем фронтам привели к тому, что документы задерживалась, не успевая отследить мое местонахождение или вовсе – терялись. Орден Красной Звезды – не «Герой» и к середине 1944 года не был уже такой редкой наградой, как скажем в июне сорок первого. Согласно приказу НКО № 416 от 31 декабря 1942 года его вполне мог вручить и командир дивизии Александр Иванович Покрышкин, получивший уже к тому времени полковника, но, учитывая «рекордность» сбитых мной двухмоторных бомбардировщиков за один вылет, получать награду меня отправили в Москву, в Верховный Совет. Надев парадный китель с золотыми погонами и гвардейским знаком, я полетел в Москву дивизионным транспортным самолетом, отправленным за каким-то грузом для дивизии.