Пушкин и финансы - Коллектив авторов
1) ныне – на продажу его библиотеки; на постепенную продажу его сочинений напечатанных и на право перепечатывания.
2) В будущности – на наследство деда.
А. Библиотека Пушкина многова не стоит; эта библиотека не ученая, не специальная, а собрание книг приятного, общеполезного чтения; книги эти беспрестанно перепечатываются; делаются издания и лучше и дешевле; очень немногие из них годятся в библиотеки публичные. И так не думаю, чтобы их могло купить какое-нибудь правительственное место; а надобно их продать с аукциона, продать наскоро.
Для таких обыкновенных книг аукционная продажа выгодна, по незнанию толка в книгах публики. Книги же лучшие, солидные, стоящие денег, на этих аукционах разберем подороже мы сами. Мое мнение: первое узнать, кому из книгопродавцев остался должен Пушкин и за какие книги; вы легко уговорите их взять не деньгами, а назад книги самые, заплатив только те, которые попорчены. Bellizard и Haur порядочные люди; да при том и их выгода иметь скорее расчет. Надобно только, выдавая книги, просматривать, нет ли в них вписанного или отдельных записок.
Сочинения Пушкина, уже напечатанные им самим, продавать по мере надобности книгопродавцам, не принимая никаких обязательств на будущее.
Сочинения, коих права печатания проданы. Права эти следует привести в известность; тут, вероятно, можно уговорить купивших на сохранение времени и прочее.
Сочинения ненапечатанные и бумаги. После покойного, вероятно, осталась бездна переплетенных и непереплетенных тетрадей, записок и записочек. Все это следовало бы пересмотреть тщательно; найдется многое, чего Пушкин по разным каким-нибудь особенным видам, уничтоженным его смертью, не напечатал, но которое объяснит и пополнит и приведенные им в порядок его записки; и то, что пришлось бы вам об нем написать. Найдется многое, не имевшее продолжения, но уже полное само собою. Я желал бы, чтобы вы, Господа, оставили это до моего приезда, до мая. Я знаю многое, чего не знают другие, и мог бы быть полезным в этой переборке!
Б. О наследстве деда и говорить нечего. Долгу он более не сделает, ибо не сумеет; но если проживет, то неплатежом процентов может довести имение до продажи с аукциона или сам дойдет до того, что ему придется продать часть оного. Это случится необходимо года через три, если старик перенесет сделанные им потери.
Что же выходит в итоге? Продажа книг едва ли покроет долги покойного, погребение, первые издержки семьи; сочинения его, продаваемые мало по малу, будут приносить ежегодно нечто малое, которое может поступить в расход в прибавку тому, что угодно будет Государю назначить для сирот; ничего не составится целого, ибо и в хороших руках трудно бы этому составиться, а тем более в руках женщины не хозяйки – какова Н. Н. Умрет Сергей Львович, оставит имение расстроенное, трудное к дележу; кто будет это распутывать? Но положим, что и распутают; положим (а полагая это, надобно принять, что доходы будут умно распределяемы), что к совершеннолетию двух братьев и двух сестер имение очистится. Что же будет у них своего, на независимость первых, на приданое вторым? 550 душ нехороших, вероятно заложенных отчасти.
Тут нам заговорят о дядьях, тетках и прочих. Горько, очень горько зависеть от чужих капризов; скажут о царских милостях; но что может сделать Государь? Дать им воспитание и оградить их от недостатка до совершеннолетия, и только.
Вот, чего желал бы: 1) чтобы Плетнев, Жуковский и Вяземский немедленно составили опекунство, буде Пушкин не назначил его при смерти. 2) Чтобы узнать сейчас, на каком основании будет дана вдове и детям пенсия; надеюсь, что пенсии достаточно будет для жизни вдовы, для воспитания детей и что не нужно будет ни копейки из постепенной, 25-летней продажи его сочинений; а следственно 3) чтобы воспоследовало отречение от всех прав – на это, от кого следует. – 4) чтобы они занялись немедленно, при помощи всякого, кто благороден и грамотен, поставить Пушкину монумент, не каменный, не медный, а денежный, составить капитал, обеспечивающий независимую безбедность детей его; сыновей при вступлении в службу, дочерей при выдаче замуж. Этот капитал притом необходим, ибо при смерти С. Л. дела останутся в таком беспорядке, а самое имение природно разделено так, что законного раздела без денежных выдач сделать будет невозможно. Две половины имения неровны; один из участников должен будет доплачивать в уровень другому; а доплачивать уж верно не дело Льва Сергеевича.
О составлении этого капитала.
Составить этот капитал не так трудно, как оно может показаться с первого взгляда. Положим, что народность Пушкина не переживет законного права 25-летия на его сочинения и прекратится вместе (скоро после) с совершеннолетием его детей. Предположим, что содержание семьи и воспитание детей обеспечено царскими милостями и имением матери и родни ее и что ежегодно продается только на шесть тысяч прав*, что составит 150 000 без процентов, по крайней мере 300 000 с процентами. Это по крайней мере изъясняемо (?) следующим: в первые годы, то есть именно в те, на которые может по времени более нарасти, доход будет в четверо и пятеро, ибо тут продается и ненапечатанное, и собрание полных сочинений, а начатое непроданным; интерес публики возбужден самою смертью Автора.
Вот постоянное приращение, буде только не пройдут деньги сквозь пальцы и без прока. Тут могут быть еще побочные доходы: составление вами из его записок его жизнеописания; – издание в пользу капитала сборника вроде «Современника» и проч. Свежестью горя поощренные даяния родни, тетки Загряжской, бумажного фабриканта Гончарова и проч. Свежести этой не давайте поблекнуть и не надейтесь на нее.
Но теперь важнейшее, основанное на этой самой свежести.
В отдаленных местах, людям давно умершим, Державину и Карамзину, людям умершим просто, оставившим обеспеченные семейства, спустя долго после их смерти вздумали поставить монументы. На эти монументы собираются деньги; и хотя ни Державин, ни Карамзин никогда не были так народны, так завлекательны, как Пушкин, хотя они давно умерли и умерли тихо, хотя монументы поставятся там, где их большая часть поставителей не увидят, хотя Правительство (всем добрым у нас руководствующее), в это дело мешалось не горячо, или даже вовсе не мешалось, – а собраны значительные суммы. Неужели напротив того подписка не суетная, а истинно полезная, подписка не на камни, а на хлеб, в пользу имени народного, в горячности первого горя сделанная, распоряжаемая теми, в ком время не простудит его, подписка, которая должна быть отражением народной нашей гордости или даже нашего тщеславия – неужели такая подписка, открытая
