Джозеф Антон. Мемуары - Ахмед Салман Рушди
Утро принесло свару между друзьями. Скотт Армстронг, приехав, сказал, что, по решению Белого дома, не будет ни Клинтона, ни Гора. “Близко, но мимо”, – сказали ему. Кампания телефонных звонков с участием Арье Нейера, которую затеяла Кармел, была названа “контрпродуктивной”. Когда приехали Кармел и Фрэнсис, напряжение разрешилось взрывом: все стали кричать на всех, обвинение рождало контробвинение, Фрэнсис заявила, что не кто иной, как Скотт, все запорол. В конце концов ему пришлось объявить перемирие. “Мы здесь для того, чтобы чего-то добиться, и мне нужна ваша помощь”. Скотт организовал пресс-конференцию, которая должна была состояться после Белого
дома в Национальном пресс-клубе, так что хотя бы это можно было занести себе в актив. Но потом ссора вспыхнула с новой силой. Кто пойдет с ним в Белый дом? Ему позволили взять только двоих. Вновь пошел разговор на повышенных тонах, страсти накалились. Я звонила такому-то и такому-то. Я сделал то-то и то-то. Эндрю по-быстрому снялся с этого соревнования, Кристофер сказал, что у него нет причин быть в числе избранных, а вот общественные активисты бодались не на шутку.
Конец спору положил опять-таки он. “Я беру с собой Элизабет, – сказал он, – и я бы хотел, чтобы со мной пошла Фрэнсис”. Недовольные, хмурые лица уплыли в разные углы квартиры Кристофера или за ее пределы. Так или иначе, ссора была прекращена.
Кортеж был готов отвезти их к дому 1600 по Пенсильвания-авеню. Когда они втроем сели в предназначенную для них машину, их поразила инфекция нервного смеха. Помешает ли, задавались они вопросом, Клинтону встретиться с ними его долг перед индейками страны, и если помешает, то какими будут завтрашние заголовки? “Клинтон помиловал индейку, – сымпровизировал он. – Рушди выпотрошен”. Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! Но вот они уже у боковой двери – у “дипломатического входа”, – и их впускают в здание. Мировая политика, вся эта большая грязная игра, неизбежно сосредоточивается под конец в этом скромных размеров белом особняке, где высокий розоволицый человек в овальной комнате принимает решения в режиме “да – нет”, хоть он и оглушен беспрерывным болботаньем помощников с их вечными “может быть”.
В двенадцать дня, поднявшись по узкой лестнице, они прошли мимо суетливой кучки улыбающихся, возбужденных помощников в скромных размеров кабинет Энтони Лейка. Он сказал советнику по национальной безопасности, что это волнующее событие – наконец оказаться в Белом доме, на что Лейк, подмигнув ему, отозвался: “Погодите волноваться, главное впереди”. Президент США согласился-таки с ним встретиться! В 12.15 они должны будут перейти в Старое правительственное здание, и там они найдут мистера Клинтона. Тут Фрэнсис быстро заговорила и сумела убедить Лейка, что надо и ее взять с собой. Так что бедную Элизабет они покидали здесь на произвол судьбы. В приемной перед кабинетом Лейка лежало много книг, ожидавших автографа, он стал их надписывать, и тут появился Уоррен Кристофер. Оставив Элизабет занимать разговором госсекретаря, они с Лейком отправились к президенту. “Это должно было произойти не один год назад”, – сказал ему Лейк. Они увидели Клинтона в вестибюле под оранжевым куполом, здесь же был Джордж Стефанопулос, улыбавшийся широкой улыбкой, и две помощницы – они тоже выглядели очень довольными. Билл Клинтон оказался еще выше и розовее лицом, нежели он предполагал, и проявил не меньшее радушие, чем остальные, но сразу перешел к делу. “Чем я могу быть вам полезен?” – спросил президент Соединенных Штатов. Год, потраченный на политическую кампанию, подготовил его к этому вопросу. Когда ты в роли Просителя, усвоил он правило, ты всегда должен знать, чего хочешь от встречи, и всегда проси того, что они имеют возможность дать.
– Мистер президент, – проговорил он, – когда я выйду из Белого дома, я отправлюсь в пресс-клуб, там будет множество журналистов, желающих узнать, что вы мне сказали. Мне хочется иметь возможность сообщить им, что Соединенные Штаты присоединяются к кампании против иранской фетвы и поддерживают прогрессивные голоса во всем мире.
Клинтон кивнул и улыбнулся.
– Да, вы можете это сказать, – отозвался он, – потому что так оно и есть.
Вот встреча и окончена, подумал Проситель под песенку торжества, зазвучавшую в сердце.
– У нас есть общие друзья, – продолжил президент. – Билл Стайрон, Норман Мейлер. Они меня теребили, требовали, чтобы я вас поддержал. Между прочим, Норрис, жена Нормана, участвовала в моей первой политической кампании. Мы с ней довольно близко знакомы.
Проситель поблагодарил президента за встречу и сказал, что она имеет огромное символическое значение.
– Да, – согласился Клинтон. – Она должна стать сигналом всему миру. Она должна продемонстрировать поддержку, которую Америка оказывает свободе слова, и наше желание, чтобы права в духе Первой поправки утверждались во всех странах.
Фотоснимков не делали. Такую демонстрацию поддержки сочли чрезмерной. Но встреча состоялась. Это факт.
По пути обратно в кабинет Энтони Лейка он заметил, что Фрэнсис Д’Соуса как-то по-дурацки улыбается во весь рот.
– Фрэнсис, – спросил он, – почему вы так по-дурацки улыбаетесь во весь рот?
Ее голос прозвучал задумчиво, словно бы издалека.
– Вам не показалось, – томно спросила она, – что он чуточку дольше, чем нужно, не отпускал мою руку?
Уоррен Кристофер, когда они вернулись, был более чем чуточку очарован Элизабет. Кристофер и Лейк сразу же в один голос заявили, что фетва – “один из главных вопросов в отношениях Америки с Ираном”. Они не менее сильно, чем он, хотели изолировать Иран. Они тоже считали, что надо заморозить кредиты, и старались этого добиться. Разговор с ними продлился час, а затем все Просители вернулись в квартиру Хитченса пьяные от успеха. Кристофер сказал, что Стефанопулос, который изо всех сил пробивал встречу с Клинтоном, тоже в восторге. Он позвонил Хитчу, как только она произошла. “Орел прилунился”[182], – сказал Стефанопулос.
Пресс-конференция – семьдесят журналистов накануне Дня благодарения, это было лучше, чем предполагал Скотт Армстронг, – прошла хорошо. Мартин Уокер из “Гардиан”, друг Хитча, сказал, что она была “проведена великолепно”. Потом – услуга за услугу – эксклюзивное интервью Дэвиду Фросту[183], который выглядел счастливей некуда, по окончании разговора осыпал его бесчисленными “превосходно”, “восхитительно”, “волнующе”, “чудесно” и выразил желание “непременно пропустить вместе по стаканчику” в Лондоне перед Рождеством.
Диссонирующую ноту внес Джим Танди, начальник группы охраны. Около дома был замечен “подозрительный человек ближневосточной наружности”. Незнакомец позвонил по сотовому телефону, а потом уехал в
