Молотов. Наше дело правое [Книга 2] - Вячеслав Алексеевич Никонов
— Товарищ Хрущев заслуживает, чтобы наградить, но, думаю, надо подумать. Он недавно награждался. Требует того, чтобы обсудить политически[1456].
Награды все равно дали — за выдающиеся заслуги «в разработке и осуществлении мероприятий по освоению целинных и залежных земель»[1457], — но настрой в Президиуме был уже совсем не единогласный.
Растущее недовольство коллег вызывала экономическая политика Хрущева. Становился очевидным провал аграрных реформ. В начале 1957 года Хрущев приступил к реформам в управлении, которые по радикальности могли сравниться разве что с Петровскими. Цель — переход от отраслевой системы управления к территориальной через создание совнархозов. Команда Хрущева горячо поддержала новое начинание лидера. Хозяйственники — Первухин, Сабуров — призвали не спешить. Молотов, имевший куда большее понимание того, как функционирует экономика, и помнивший опыт СНХ времен военного коммунизма, был в ужасе: «Принадлежу к числу тех, кто осторожно относится, и выражаю сомнение в правильности предложения, — зафиксировала стенограмма. — Пока рано говорить о ликвидации министерств. На местах надо создать местные органы по руководству промышленностью. Обсудить не раз этот вопрос. С организационной стороны разработать. Решать по этапам, а не чохом»[1458].
Тем не менее концепция была одобрена и вынесена на пленум ЦК. Молотов возражал, не видя пока предмета для обсуждения. Но куда там. Пленум, проходивший 13–14 февраля, решил продолжить обсуждение на Верховном Совете. Молотов на сей раз был не единственным, кто осмелился не соглашаться с Хрущевым. Категорически против был и председатель Госплана Байбаков. Тевосян назвал план реформы «ошибкой» и послал Хрущеву записку соответствующего содержания. Первый секретарь добился немедленной отправки его послом в Японию[1459]. 22 марта проект тезисов, предназначенных для публикации, обсуждался на заседании Президиума ЦК. Молотов вновь высказал сомнения:
— Насчет снабжения неясно, кто будет регулировать снабжение, кто будет решать вопросы о приеме заказов предприятиями? Сколько будет экономических районов: 50 или 70? Неясно, кто будет заниматься предприятиями областей, которые не будут входить в экономический район, кто будет направлять отраслевое развитие промышленности?
Но все остальные члены Президиума, пусть с оговорками, проект поддержали. Молотов отреагировал через два дня запиской в ЦК: «Представленный проект явно недоработан, страдает однобокостью и без существенных исправлений может внести серьезные затруднения в аппарат управления советской промышленности… При предлагаемой в проекте ликвидации почти всех промышленных министерств в центре государства не предусматривается никаких органов для руководства промышленностью, кроме планирующих органов, что, безусловно, недостаточно. Это поведет к такому ослаблению руководства промышленностью со стороны партии и правительства СССР, которое нанесет существенный ущерб ее дальнейшему развитию… Необходимо вместо упраздняемых министерств с их огромным и теперь ненужным аппаратом создать, по крайней мере, на ближайший период в центре (да очевидно, и в союзных республиках), например, несколько комитетов по основным отраслям промышленности со сравнительно небольшим аппаратом, руководители которых на правах министров входили бы в состав Советов Министров. Такие комитеты при Совете Министров могли бы быть созданы по таким крупным отраслям промышленности: строительство; тяжелая промышленность; машиностроение; топливо и энергетика; производство товаров потребления и, возможно, еще некоторые.
Совершенно не ясен и такой важный вопрос, как вопрос об организации материально-технического снабжения промышленных предприятий и строек… Не ясно также, уменьшится ли административно-управленческий аппарат при осуществлении предложений, содержащихся в проекте. Никаких расчетов на этот счет не сделано. Мое предложение: прежде, чем опубликовать проект, над ним серьезно проработать и по-настоящему доработать»[1460].
Хрущев ответил запиской в Президиум ЦК 26 марта, в которой возмущался самим фактом упорства Молотова после одобрения реформы пленумом. В надиктовке Хрущева это звучало так: «Видимо, здесь сказывается абсолютная оторванность тов. Молотова от жизни, он не понимает процессов, происходящих сейчас, что стоять на месте сейчас нельзя, а нужно улучшать аппарат и методы руководства страной в хозяйственном отношении и во всех областях нашего хозяйственного строительства»[1461]. Президиум собрался 27 марта и провел ставший привычным сеанс шельмования Молотова, который вновь отбивался в одиночестве. Хрущев был непреклонен:
— Он не верит в это дело. Молотов совершенно не связан с жизнью. По целине — не согласен, по внешней политике — не согласен, эта записка — не согласен. Не всегда Молотов был нетороплив. Торопил в период коллективизации, торопил, когда группу генералов репрессировали. Осудить и указать: неуважительно к коллективу[1462].
На сессии Верховного Совета по докладу Хрущева 10 мая был принят закон, которым одномоментно упразднялись 10 общесоюзных и 15 союзно-республиканских министерств. Всего же будет ликвидировано 141 министерство, подчиненные им предприятия были переданы региональным совнархозам, которые представляли собой коллегиальные органы, руководившие одновременно многими отраслями промышленности на подведомственной территории. В их подчинение перешли предприятия общегосударственного значения, тресты, стройки. Последствия реформы для экономики окажутся катастрофическими.
13 апреля Хрущев и Молотов вновь расходятся — по вопросу о директивах по разоружению. Молотов предлагал связать сокращение советских вооруженных сил с запрещением атомного оружия, а ликвидацию наших баз в странах соцлагеря — с выводом американских войск из Европы. Хрущев был против подобного рода увязок, предлагая одностороннее сокращение Советской армии, исходя из финансовых соображений.
Еще в ноябре 1956 года Молотов получил небольшой утешительный приз — пост руководителя Министерства государственного контроля — наследника ленинского Рабкрина. 18 апреля 1957 года, когда Молотов внес записку «Об устранении серьезных недостатков в работе по повышению ресурса и улучшению экономичности авиационных двигателей», Хрущев выговорил Молотову за то, что Госконтроль занят не своим делом[1463]. 22 апреля, в день рождения Ленина, Молотов публикует в «Правде» большую статью, которой напоминает, что работал под непосредственным руководством основателя партии. Эта статья, вызвавшая раздражение Хрущева, стала последней публикацией в жизни Молотова. Хотя жить ему предстояло еще долго.
Сильным раздражителем для партийной верхушки стала встреча Хрущева с творческой интеллигенцией на подмосковной правительственной даче 19 мая. «Хрущев на Дальней даче Сталина, на “двухсотке” (она находилась на двухсотом километре), собирал писателей, — вспоминал Молотов. — Там он сказал во всеуслышание, что у него со мной разногласия. Я был этим недоволен, потому что он это высказал на беспартийном собрании»[1464]. Было приглашено более трехсот человек — писатели, художники, скульпторы, композиторы вместе с супругами. «Крепко захмелевший», по словам Тендрякова, Хрущев обещал «стереть в порошок» всех противников партии «под восторженные крики верноподданных литераторов, которые тут же по ходу дела стали указывать перстами на своих собратьев». Досталось не только Молотову, но и Михаилу Казакевичу, Константину Паустовскому, Мариэтте Шагинян и многим другим.
— Вы идеологический диверсант! Отрыжка капиталистического Запада! — кричал Хрущев на автора
