Джозеф Антон. Мемуары - Ахмед Салман Рушди
Через несколько дней Боно позвонил и сказал, что хочет вырасти как автор текстов. В рок-группе автор слов стал всего лишь неким проводником для чувств, витающих в воздухе, мотор песни – музыка, а не слова, если ты не работаешь в фолк-традиции, как Дилан; но ему хотелось это изменить. Может быть, мы сядем с вами и вы расскажете, как вы работаете? Боно хотел встречаться с новыми людьми, с разными людьми. Чувствовалось, что он голоден, что ему нужна пища для ума и нужно, как он выражался, “хорошо побазарить”. Он предложил ему свой дом на юге Франции. Предложил ему дружбу.
Его проклятием, говорил он друзьям, была такая жизнь, что не соскучишься, – жизнь, порой напоминавшая плохой роман, написанный им самим. Одним из ее худших свойств, приводивших на ум сравнение с плохим романом, было то, что в любой момент ни с того ни с сего в сюжет мог вторгнуться, грозя насильно повернуть его в другую сторону, тот или иной заметный персонаж, никак не связанный с общим повествованием. 27 мая четыре года спустя стало днем, когда родился, навсегда сделав эту дату своей, его второй сын Милан; но в 1993 году в этот день в игру вступило совсем другое лицо – турецкий писатель, газетный издатель и провокатор Азиз Несин.
До того он виделся с Несином всего однажды – семью годами раньше, когда неприятности испытывал как раз турецкий писатель. Гарольд Пинтер пригласил к себе на Кэмден-Хилл-сквер группу писателей, чтобы организовать протест, поскольку Несину было сообщено, что турецкие власти решили отобрать у него паспорт. Он задался вопросом, помнит ли Несин, что будущий автор “Шайтанских аятов” охотно подписал тогда письмо протеста, и пришел к выводу, что, видимо, не помнит. 27 мая ему сказали, что левая газета “Айдинлик”, главным редактором которой был Несин, без согласия автора напечатала выдержки (какие именно – неизвестно) из “Шайтанских аятов” в турецком переводе, с которым автор не был ознакомлен (хотя нормальная практика – присылать переводы до публикации для независимого прочтения, для проверки на качество и точность), демонстративно нарушая запрет на книгу в Турции. Выдержкам был предпослан заголовок: “Салман Рушди: мыслитель или шарлатан?” В последующие дни появились новые выдержки, и из комментариев Несина к ним стало ясно, что он обеими руками за второй вариант. Агентство “Уайли” написало ему, что пиратство есть пиратство и что если, как он заявлял, он много лет боролся за права писателей, нет ли у него желания возразить против нарушения этих прав аятоллой Хомейни? Ответ Несина был предельно наглым. Он опубликовал в газете письмо из агентства и прокомментировал его так: “Какое отношение имеет ко мне дело Салмана Рушди?” Он заявил, что намерен продолжить публикацию выдержек, а если Рушди против, “вы можете обратиться в суд”.
Газета “Айдинлик” подверглась давлению, ее сотрудников и тираж арестовали, распространение приостановили. Имам одной стамбульской мечети объявил против газеты джихад. Турецкое правительство, защищая светские принципы построения государства, постановило, что газету распространять можно, но конфликт не утих и атмосфера оставалась мрачной.
Он почувствовал, что в очередной раз он и его произведение стали пешками в чьей-то игре. Его друг, турецкий писатель Мурат Белге, сказал, что Несин вел себя “по-детски”, и все же силам, которые на него обрушились, нельзя позволить взять верх. Сильней всего огорчало то, что он тоже был убежденный секулярист и мог ожидать лучшего отношения к себе со стороны турецких секуляристов. Трещина в стане секуляристов была на руку только врагам секуляризма. Реакция этих врагов на выдержки, напечатанные в “Айдинлик”, последовала очень скоро и была чрезвычайно жестокой.
В начале июля Несин поехал на секуляристскую конференцию в город Сивас в Анатолии (Анатолия – часть Турции, где радикальный исламизм наиболее силен). Ее участники открыли там памятник Пиру Султану Абдалу – местному поэту, которого в XVI веке забили камнями до смерти за кощунство. Несин, как говорили потом, произнес речь, в которой заявил о своем атеизме, и сделал ряд критических замечаний о Коране. Правда это или нет – неизвестно. Ночью гостиницу “Мадимак”, где остановились все делегаты, окружили экстремисты; они выкрикивали лозунги и угрозы, а потом подожгли гостиницу. В огне погибли тридцать семь человек – писатели, карикатуристы, актеры, танцоры. Азиз Несин остался жив: ему помогли выбраться из горящего здания пожарные, которые вначале не узнали его. Когда они поняли, кто он такой, они начали его избивать, а один местный политик закричал: “Вот шайтан, его-то и надо было убить!”
Страшное смертоубийство в Сивасе мировая пресса окрестила “беспорядками из-за Рушди”. Он осудил убийц, выступая по телевидению, опубликовал гневные статьи в лондонской “Обсервер” и в “Нью-Йорк таймс”. То, что беспорядкам присвоили его имя, было несправедливо, но не это главное. Убийство Фарага Фауды, Угура Мумку, Тахара Джаута, бесчинства в Сивасе – все это красноречиво доказывало, что атака на “Шайтанские аяты” – не изолированная акция, а составная часть глобального наступления исламистов на свободомыслие. Он сделал все возможное, чтобы потребовать от турецкого правительства, от “Большой семерки”, чья встреча проходила тогда в Токио, от мировой общественности принятия мер. Скверный пасквиль, опубликованный – кто бы мог подумать – в “Нейшн”, обвинил его в том, что он нанес турецким секуляристам “злобное оскорбление” (написал его Александр Коуберн, один из великих современных мастеров злобных оскорблений), но это тоже было не самое важное. Азизу Несину и автору, чей текст он украл и очернил, не суждено было стать друзьями, но перед лицом такой атаки он встал плечом к плечу со всеми турецкими секуляристами, включая Несина.
В иранском меджлисе и иранской прессе, само собой, зазвучали голоса в поддержку сивасских убийц. Так повелось в том мире: аплодировать головорезам и поносить тех, для кого источником жизни (а порой и причиной гибели) было слово.
Придя в ужас из-за сивасского зверства, знаменитый немецкий журналист-расследователь Гюнтер Вальраф, который пользовался методом включенного наблюдения, и, в частности, работая над своей чрезвычайно популярной книгой “В самом низу”, сыграл роль гастарбайтера-турка
