Война короля Карла I. Великий мятеж: переход от монархии к республике. 1641–1647 - Сесили Вероника Веджвуд
Палата общин, которую проинформировали о происходящем еще до того, как Херберт закончил свою речь, незамедлительно направила запрос о проведении совещания с палатой лордов, заявляя, что обвинение является нарушением привилегий парламента. Таким же нарушением, утверждали они, являются действия королевских офицеров, которые в то утро ворвались и обыскали дома Пима и Холлеса. Тем временем ни одна из палат не хотела выдавать обвиняемых.
Король, следуя примеру палаты общин в случае со Страффордом, обнародовал пункты обвинения в предательстве в отношении обвиняемых. Им вменялось, что они нарушали фундаментальные законы, сеяли семена раскола в сердцах подданных короля, терроризировали парламент, устраивая беспорядки, и подстрекали иностранные державы к вторжению в страну – здесь, вероятно, имелись в виду шотландцы. Как и год назад опять же в случае со Страффордом, эти пункты, по меньшей мере частично, являлись пропагандистскими. Это было королевское контробвинение в ответ на Великую ремонстрацию.
Пока Карл организовывал атаки на своих врагов в парламенте, королева послала за Хеенвлитом, чтобы сказать, что теперь они с супругом решили весной отправить свою дочь, принцессу Мэри, назад к ее супругу. Король, присоединившийся к ним во время разговора, намекнул, что принцу Оранскому следует сделать формальный запрос по поводу принцессы, жены его младшего сына, чтобы ее отъезд не выглядел так, словно он имеет какое-то отношение к проблемам в Англии. Хеенвлит сразу же увидел, что это предложение не что иное, как предвестник требования поддержки на случай, если в дальнейшем у короля возникнут трудности.
Все это происходило 3 января от заката до темноты. С наступлением ночи два депутата от Сити, Джон Венн и Исаак Пеннингтон, настоятельно просили у лорд-мэра направить лондонскую милицию для защиты парламента, чтобы солдаты короля не могли напасть. Герни ничего не ответил, но около полуночи его поднял с постели посланец короля, запретивший ему отправлять милицию на помощь палате общин. К этому Карл добавил более зловещие слова: если возникнут новые беспорядки, он уполномочивает милицию Сити открыть огонь по толпе.
Помимо этого король отправил Судебным иннам[8] посланцев, чтобы передать им текст всех пунктов обвинения, выдвинутого им против своих врагов, и просьбу к юристам и студентам, изучающим право, в этот тревожный час встать на защиту короля и королевства в качестве добровольцев. Карл чувствовал себя очень уверенно. За Тауэр отвечал сэр Джон Байрон; гвардией и королевской ротой, окружавшей Уайтхолл, командовали блистательный Лансфорд и молодой лорд Роксборо, который за несколько месяцев до этого так отважно проявил себя в эдинбургском «инциденте»; Дигби был на пути в Суррей, где намеревался набрать волонтеров, в твердой уверенности, что сможет пойти с ними на Лондон. Король не сомневался, что подмастерья Пима дрогнут перед организованной атакой, и верил, что верный ему лорд-мэр не допустит, чтобы милиция Сити встала не на ту сторону.
Пиму наверняка без дополнительных предупреждений было очевидно, что король намеревается силой захватить его и других обвиняемых. Что касается конкретных деталей этого плана, то он зависел от информации от двора, которая поступала к нему иногда через леди Карлайл, а иногда через Уилла Мюррея. Однако они, похоже, не знали ничего, кроме того, что и без того было очевидно, а именно что король нанесет удар. Но когда точно и каким способом, они не знали, поскольку он сам еще не был до конца уверен. Таким образом, Пим планировал свою стратегию в атмосфере неопределенности. Он и его друзья-обвиняемые могли покинуть палату общин и избежать опасности насильственного захвата, но им было очень важно, чтобы намерения короля применить насилие в отношении парламента не вызывали никаких сомнений, а король мог попытаться применить силу, только если бы Пим и его коллеги оставались в Вестминстере. Наживка должна была оставаться в ловушке, и этой наживкой были пять членов палаты.
Итак, 4 января палата заседала в Вестминстере, а не в Гилдхолле, и все обвиняемые находились на своих местах. Они должны были оставаться там до тех пор, пока гвардейцы короля не будут на пути в парламент, но, когда они туда явятся, обвиняемых там быть не должно. Если их удастся схватить, король достигнет своей главной цели, какие бы беспорядки ни последовали за этим. Если они исчезнут, их партия развалится, а вместе с ней исчезнет и та движущая сила, которая делала эти беспорядки опасными. Но если им удастся ускользнуть, попытка короля применить силу станет очевидна, но он ничего не добьется.
Все зависело от правильного расчета времени. Это тревожное утро палата общин провела, отправляя гонцов к лорд-мэру и в Судебные инны, чтобы противодействовать тем, кого до этого отправил к ним король. В полдень они нервно собрались на обед, и во время еды от своего доброго друга графа Эссекса Пим услышал, что король наверняка предпримет свою попытку сегодня вечером. В половине второго палата снова собралась на заседание. Пим рассчитывал, что французский посол даст ему знать, что происходит в Уайтхолле, и около трех запыхавшийся молодой француз Эркюль де Лангре торопливо прошел через внешние дворы Вестминстера. Он принес новости. Король сам едет за ними со своими гвардейцами.
Если бы затея Карла увенчалась успехом, этот акт безрассудной дерзости стал бы наглядным примером могущества и власти государя над своими мятежными подданными. Но если существовал хотя бы малейший риск провала, вся идея была бы глупостью. Попытаться, но не сделать – это спутало бы все его планы. Король не должен был сам принимать участие в аресте, если не был абсолютно уверен в успехе, поскольку, делая это, отрезал себе путь к отступлению и уже никогда не смог бы переложить вину на других.
Пока Карл ехал из Уайтхолла, Пим попросил у спикера разрешения вместе со своими друзьями покинуть здание парламента. Свирепый Уильям Строд, который уже провел десять лет в тюрьме за неповиновение королю в предыдущем парламенте, остановил их несвоевременным проявлением храбрости. Не понимая более хитрых намерений Пима, он хотел встретиться с королем лицом к лицу. Но сейчас было не до объяснений, и друзья силком вытащили Строда из здания. На причале их ждала баржа, и, когда Карл проходил через холл Вестминстера, пятеро депутатов уже направлялись по реке в Сити.
Оставив своих спутников в холле, король в сопровождении одного лишь племянника, курфюрста Палатина, вошел в палату. Роксборо, небрежно опираясь о дверной косяк, держал двери открытыми, чтобы депутаты могли видеть
