Война короля Карла I. Великий мятеж: переход от монархии к республике. 1641–1647 - Сесили Вероника Веджвуд
Члены парламента от Лондона упорно трудились, стараясь подорвать власть роялиста лорд-мэра, сэра Ричарда Герни. Теперь до парламента дошли жалобы, что он препятствовал подписанию Лондонской петиции против епископов. Однако этого было недостаточно, чтобы обеспечить его снятие, и предпринимались попытки использовать другие средства для получения контроля над расколотым Сити. Муниципальный совет Лондона в теории являлся выборным органом, но на практике в его состав из года в год входили одни и те же состоятельные горожане. В ходе искусно проведенной кампании по выдвижению новых членов Венн и его друзья организовали реальные выборы, и 21 декабря им удалось вытеснить из муниципального совета многих друзей короля, заменив их рядом пуритански настроенных горожан, причем некоторые из них занимали скромное общественное положение. По словам, презрительно сказанным проигравшими оппонентами, среди них были портной, закройщик, красильщик и даже некий «Райли – писклявый изготовитель корсетов».
Пока Пим и его друзья старались завоевать контроль над Сити, Карл занялся Тауэром. За неделю до Рождества палата общин узнала, что сэр Уильям Балфур, шотландский солдат удачи и оголтелый протестант, долгое время занимавший пост лейтенанта лондонского Тауэра, был снят королем и уступил место полковнику Томасу Лансфорду. Лансфорд, которого сторонники Пима открыто называли «совершенно ужасным» человеком, был еще одним отчаянным дерзким хвастуном из тех, кто прошлым летом появлялся в кругу короля в ходе каждой реальной или предполагаемой интриги или заговора. Его назначение никак не могло понравиться умеренным сторонникам короля, и один из них, сэр Ральф Хоптон, явился в палату лордов с просьбой подготовить адресованную Карлу петицию о немедленном снятии Ланде-форда.
В тот день, когда поднялся шум по поводу назначения Ландсфорда, Карл отправил свой аргументированный ответ на Великую ремонстрацию. Он, очевидно, был подготовлен Эдвардом Хайдом не для официального представления, но Дигби, увидев текст, сразу же забрал его и в нужный момент представил как официальный ответ на выдвинутые против короля обвинения. Этот хорошо составленный документ имел цель рассеять подозрения и склонить колеблющихся на сторону короля. В нем были перечислены все уступки, сделанные Карлом в течение прошлого года, и изложены контуры политики на будущее. Король заявлял, что готов сделать определенные допущения в вопросе религии для тех, кто особенно чувствителен к свободе совести, но что англиканская церковь нисколько не уступает «в своей чистоте и соответствии Священному Писанию ни одной другой религии, существующей в христианском мире», и, если потребуется, он засвидетельствует это собственной кровью. В остальном он ничего так не желает, как добиться понимания с парламентом, чтобы он мог быть «великим и славным королем свободного и счастливого народа». Документ отражал необоснованные надежды группы друзей короля в палате общин. Только они одни оказывались застигнутыми врасплох на каждом повороте крутого спуска к катастрофе, происходившего следующие две недели.
Канун Рождества был тревожным временем для Пима. Его главная задача состояла в том, чтобы убедить лордов выступить вместе с ним против Лансфорда. Несмотря на то что фактически Лансфорду нечего было предъявить, за исключением того, что он редко ходил в церковь чаще, чем по воскресеньям, Пим заявлял, будто его назначение показало, что теперь «заговор жестоких и кровавых папистов» созрел, и призывал, чтобы «их светлости поняли – как это сделали мы – угрозу обществу» и сделали «то, что положено людям чести для общественной безопасности». Пэры-роялисты попытались отложить вопрос и вернуться к нему после Рождества, но Нортумберленд зарегистрировал протест против такой отсрочки, который подписали 24 лорда, не входившие в обычную оппозиционную группу, чем выявил размер оппозиции в палате лордов. Тем временем Генри Мартен от лица партии Пима в палате общин встретился с решительным противником короля лордом Ньюпортом, который, будучи констеблем Тауэра, являлся непосредственным начальником Лансфорда. Ньюпорт хмуро сказал ему, что король отстранил его от исполнения обязанностей за угрозы в адрес королевы, которые он опрометчиво произнес прошлым летом.
Учитывая, что Тауэр находился в руках короля, а палата лордов разделилась, палата общин неохотно прервала свою сессию, назначив следующее заседание через два дня после рождественских праздников. Они сократили себе каникулы по сравнению с тем, что было общепринято. Двенадцать дней, с 25 декабря по 6 января, являлись обычным промежутком, отведенным на праздничное веселье по случаю Рождества, против чего до сих пор тщетно протестовали пуритане. В этом году праздничный разгул должен был стать для них благословением. Подмастерья, на законном основании пребывавшие на каникулах, толпились вокруг Уайтхолла и в праведном возбуждении кричали: «Нет епископам!», «Нет лордам-папистам!» и «Долой мясника Лансфорда!» – до тех пор, пока Герни, все еще пытавшийся удержать Сити в руках короля, не предложил ему убрать Лансфорда из Тауэра. 26 декабря Карл заменил его на сэра Джона Байрона, человека не менее преданного ему, но имевшего приемлемую репутацию. При этом Лансфорд по-прежнему остался в большой милости у двора.
В понедельник 27 декабря парламент собрался снова, и сэр Уильям Джефсон, манстерский землевладелец и сторонник Пима, представил из Ирландии очередные свидетельства, что бунтовщики получили от королевы санкцию на восстание в защиту католической веры. Вслед за этим Пим зачитал вслух письмо лордов из Ирландского Пейла с просьбой проявить терпимость к католицизму. Он намеренно укрепил посеянные Джефсоном подозрения, поскольку хотел усилить противоречия между парламентом и королем. Он намеревался угрожать или сделать вид, что угрожает, выдвинуть обвинения против королевы. Перед лицом такого публичного оскорбления Карлу пришлось бы атаковать независимо от того, готов он или нет. Он был не совсем готов.
Пим едва успел закончить говорить, как какой-то встревоженный депутат – на этот раз роялист – предупредил его коллег, что на улице у Вестминстер-Холл идет драка. Лансфорд и несколько его товарищей, которых оттолкнули подмастерья, не сдержались и обнажили мечи. На этот раз обошлось без жертв, но за три последующих дня волнения стали более серьезными. Толпа заблокировала подступы к Вестминстеру со стороны реки, чтобы не дать епископам причалить и занять свои места в парламенте. С криками: «Нет епископам!», «Нет лордам-папистам!» – люди останавливали кареты на примыкавших к нему улицах и в сером зимнем свете протискивали в окна факелы, чтобы посмотреть, кто находится внутри. Архиепископ Уильямс,
