Россия 1917 года в эго-документах - Коллектив авторов
вообще посылала?»
«Нет, – отвечал он, – я очень корректно, но сказал свои мысли: что приятно слышать, о ее живой
вере, но что если она верит в Бога, Мудрого и Всеблагого, то должна признать, что он будет
поддерживать все человеческие действия, разумные и ведущие к пользе и благу и наоборот».
Она вспыхнула как индейский петух и говорит: «Я не желаю знать Ваших религиозных
убеждений!» (57) И вышла из комнаты.
Через несколько времени она вернулась уже успокоившись, подошла к наследнику и говорит ему
по-русски: «Надевай сейчас ап[п]арат, довольно мне слышать замечания от лиц, на это не
уполномоченных».
– Я ее опять увидал только в начале нынешней войны, – добавил Вреден, – в Гродно (58), в
Лазарете. Она была со мной вполне любезна.
Отец Александр (59) у Лили (60) говорил, что одна его обязанность, это душа человеческая, он ни
во что другое не входит. Однако, по его впечатлениям, le mauvais genie [154] при Государе, это
Военков (61). Все выдающееся, все и вся что могло бы иметь [155] хорошее влияние, что могло бы
открыть глаза на правду, он удаляет или совсем не допускает, дабы его власть не пошатнулась.
10-е [февраля]. Пятница.
Вчерашняя статья (62) Менш[икова] (63) не понравилась (64), не в бровь, а в глаз Прот[опопову].
№ 9 арестован, но после того, что розничная утренняя продажа уже совершилась. Об аресте объявило
сегодня Н[овое] Вр[емя] (65). Если бы этого не было, половина глубинки статью бы не прочла, теперь
все ее будут знать. Написана хорошо и то что все думают. Беспорядков и демонстрации ждут на 14-ое, к открытию Думы.
Говорят, что пойдут и будут требовать ответов мин[истров] и т[ак] д[алее]. Если не впустят в
Думу, то обложат и будут держать в осадном положении.
Другая версия, что беспорядки на почве продовольствия.
Третья, что будут требовать: «Долой войну».
Таня Раевская (66) говорила ведь (Андрей Раевск[ий] (67) – Ставка), что Государь не едет в
Ставку, потому что болен наследник, опять кровоизлияние, на этот раз в почки – довольно серьезное. –
(?)
Заехав за папа в Кр[асный] Кр[ест], я услышала слова: «Ну, уж эти у Вас порядки! […] это
Арбузов (68) в вопросах [156] военно-пленных за границей [157] сильно напутал, или не хорошо вел
дело… У него помощниками два: один бывший адъютант Андрея Шув[алова] (69) пьяница, его
втягивавший в кутежи и пьянство и видимо обделывающий собственные дела. Грязная личность.
Второй, такой же аферист!..» (70)
Везде грязь, воровство и как-то все это проходит безнаказанно. Лишь бы тут накрыли!
У Лили Ш[уваловой] были Матильда Витте (71), очень довольная сбором после своего спектакля
(около 30 000). Но в треволнении, потому что распространяют, что у нее, после спектакля была оргия.
Что будто Имп[ератор] все повторяет, что в обществе только веселятся, играют в бридж, танцуют, и
что русские женщины ничего не делают.
Папа с Ильиным (72) говорил, что вновь назначенный заместитель Голицына в комитете о военнопленных ничего не знает, совсем внове и даже не потрудился явиться в Кр[асный] Кр[ест], которому
однако подчинен. Ильин говорит: «Не беспокойтесь, скоро Голицын опять будет во главе своего
Комитета» [158].
11-ое. Февр[аля]. Суббота.
Масса рассказов: Старуха Звегинцева (73) (belle-mère [159] Волконского (74)) рассказывала
слышанное от Штюрмера, до отставки его.
Вернувшись из заграничной поездки Протопопов явился к нему, с просьбою устроить ему
представление Государю (75).
Он его взял с собою в Ставку. Его приняли и особенно долго он имел аудиенцию у Императрицы, которой передал будто бы письмо от Вильгельма, данное Протопопову из рук Варбурга (76), банкира и
официального агента по всяким делам (77).
Анна Николаевна Родзянко говорила Тале (78), что муж ее в ужасном состоянии, потому что
должен заседать с иностранными делегатами вместе «с этой гадиной» (Протоп[овым]).
В Ц[арское] С[ело] он же выписывал магнетизера – шведа, который явился к посланнику
Неклюдову (79) в Стокгольме, требуя свободного пропуска в Россию. Некл[юдов] писал
Покровскому (80), что нельзя ли задержать, что личность сомнительная. Протопопов, узнав об этих
переговорах, приказал через жандармов, выслать возок и беспрепятственно принять и привезти в
Петроград. Пока шли переговоры, в Стокгольме получены сведения из Франции что магнетизер оттуда
выслан, как шпион. Так его вагон даром и прождал, к счастью.
Масса толков о забастовках. Нянин сын говорил, что отменили беспорядки, потому что боятся
пулеметов. Прислуга от Т. Тали рассказывала, что по вечерам на фабриках заставляют шить флаги с
надписью. – «Какой?» – «Да, долой императрицу». Что пулеметов не боятся, потому что у самих
таковые наготовлены.
Нини Ох. (81) рассказывала, что Бурцев (82) будто бы заверил, что беспорядков не будет, что
моск[овские] студенты ходят и успокаивают рабочих, объясняя что возбуждают их нарочно, что все
провокации со стороны правительства, по инициативе Протопопова. В этом многие, особенно со
стороны Г[осударственной] Д[умы] убеждены.
12-ое [февраля]. Воскресенье.
В Царском. Утро детское, музыкально-драматическое у Левшиных (83). Очень удачно. Хорош
струнный оркестр и франц[узская] сцена Мухановых (84) и […].
13-ое [февраля]. Мар[иинский] приют (85), обычные дела. Так же у Котцебу (86). Маленькая
паника везде. Видят уже скопища на улицах, которых нет и следа. Удвоенные посты городовых и
конной стражи я видела, но последние спешенные. Говорят, что забастует водопровод, электричество.
Воды наберем. Лавка одна отказалась продавать рыбу для приюта под предлогом, что будут завтра
беспорядки. В другой продали. Храбрые дамы собираются на заседание Г[осударственной] Д[умы].
Сестра (87) замечает, что трубы в заводах не дымят – значит бастуют (88).
17-ое [февраля]. Суббота. У Тесы (89). 13-го [она] посетила Нобеля (90) по делу. Он ей говорит:
«Беспорядков не будет. К счастью рабочие не попались на удочку, которая им заброшена была
правительством».
Вернулся сюда по делам военно-пленных амер[иканец] Hard [160], (91). Ему нигде не
препятствуют продолжить заботы о пленных. Их судно, под флагом их ассоциации, даже немцами
пропускается через блокаду. Он сам сейчас в Германии не был, но в Копенгагене свиделся со своим
агентом из Германии. Их было двое. Они накинулись на сытный обед, в волю, и оба заболели, до того
желудки отвыкли от настоящего питания. На этот раз и […] признает, что там [в Германии] в смысле
питания вето, а то он был оптимистичен.
Эттеро (92) замечание: Ее (93) мнения можно не разделять, но надо сознаться, что она упорно и
настойчиво ведет свою линию. Рядом со
