Россия 1917 года в эго-документах - Коллектив авторов
Аресты эти имеют провокационный характер.
(3-его Февр[аля]) [144]. Рассказывали, что подозрения на Протопопова, что все у него направлено
на то, чтобы заставить Россию заключить позорный, но мир. Он искустно очень все к этому подводит, доводя Россию до полной анархии. Нельзя будет вести войну, когда нечем будет кормить армию.
Хлеба и муки – сколько угодно, но подвезти не на чем. Вагонов нет, паровозы не чинят. По словам
Дягилева (27), в Петр[оградском] узле до 2000 вагонов больных. В портах Финляндии 79 000 тон
каз[енного] груза первой важности, а вагонов не дают.
Заводы, которых специальность починка и изготовление частей для паровозов, – делают снаряды.
Углю тоже не хватает. Если отапливаются […] паровозы, то в ущерб [145] работы нескольких заводов, работающих на оборону.
Совместное действие, которое требуют союзники и которое должно выразиться в энергичном
нашем наступлении, для нас возможно лишь частично, в виде короткого удара, в роде
Брусиловского (28), в 20–30 верст, потому что для дальнейшего наступления нужен подвоз, надо
прокормить и питать армию во всех отношениях, а дорог нет, строить мы не можем, нет рельс и опять-таки подвижн[ого] состава. Из-за политики генералы перессорятся, а голодные солдаты уйдут домой, потому что всем надоела война. Если не будет единства власти в армии – немцы будут здесь. C’est un cercle vicieux [146]. Отсутствие единства всегда чувствуется в Армии. Вернувшиеся из Риги
Дашков (29) и Васильчиков (30) говорили, что удачное дело (31) Радко-Дм[итриева] (32) не имело
дальнейших последствий, потому что для этого необходим был корпус свежих войск. Он его просил, он был ему обещан, но месяц спустя его еще не было полностью в распоряжении Радко-Дмитр[иева].
Немцы успели за это время вполне оправиться и укрепиться на новых позициях.
Протопопов заявляет, что может подавить всякую революцию обещанием 10 дес[ятин] (33) земли
на человека. Будто 3 дес[ятины] на брата уже обещаны новому призыву. Однако столько свободной
земли не будет. Если захотят их удовлетворить из нем[ецких] земель, то это будет на новых местах, куда крестьяне не захотят идти, или же все будет в ущерб дворянскому землевладению! Во всем
виноват Один (34), который сам безвольный, но под властью Ее (35) сильной, но бессмысленно
направленной воли (Шидл[овский]).
Англичане, участвующие в съезде (36) говорят: «Why don’t you make a little revolution, if would be cheaper, than what you will have to pay in money and men if this goes on» [147].
Они критикуют роскошный Им сделанный прием в Москве. Говорят: «Мы себе этого не
позволяем».
Ан[на] Ник[олаевна] Родзянко (37) приходила к папа (38) в Кр[асный] Кр[ест] (39) с запросами о
том, что может быть сделано для военно-пленных? (40) Мих[аил] Влад[имирович] (41) отказался от
председательствования предполагаемого Комитета, который должен был объединить все действия в
отношении помощи военнопленным (42). Импер[атрица] Мари[я] Фед[оровна] (43) не пожелала
осуществления этого, чтобы не встать чем-нибудь поперек деятельности Комитета Алекс[андры]
Фед[оровны], в ведении которой Комитет о воен[но]-плен[ных] (44), хотя и он под Кр[асным]
Кр[естом]. Родзянко нечего было отказываться от того, что еще не существует. Ан[на] Ник[олаевна
Родзянко] сильно возбуждена против Ал[ександры] Фед[оровны]. С уверенностью утверждает, что
деньги на воен[но]-плен[нных] она тратит на немцев. Что она сознательно работает в руку
Вильг[ельма] (45). Это всей семьей Р[омановых] усиленно распространяется. Вообще семья вредит
Мих[аилу] Влад[имировичу], превознося его как спасителя России и распространяя самые
невероятные слухи. Дети и она глупы и все это выходит не умно и для него конечно не полезно. Он же
очень был полезен и на своем месте, mais la moutarde lui monte au nez [148], (46).
9-е. Ф[евраля]. Передают слова Протопопова: «Я оболью кровью Москву и Петроград, но спасу
Царское Село». Из идиотских мер нашего Воен[ного] мин[истерства]:
В Астрахани осталось человек 13–15 детей от 5 до 13 лет, детей немецк[их] подданных, военнообязанных (47), родители которых, с объявлением войны были задержаны в Германии.
Теперь через Кр[асный] Кр[ест] было устроено, что их увезет в Германию одна из нем[ецких]
сестер, возвращающихся на родину (48). Из Воен[ного] министерства, вдруг остановка. Запрещается
вывезти [149] детей старше 6-ти лет, потому что они могут быть шпионами! До сих пор разрешения на
выезд детей еще не получено.
10-ое (49) Февр[аля]. Четверг.
На заседании разговор зашел с профессором Вреденом (50) о здоровье наследника. Он его
пользовал с октября по март, сделав ап[п]арат для ноги. После этого больше не видал.
Как известно, первой [150] причиной заболевания насл[едника] было падение. Прыгая с берега в
лодку, он упал в нее на одну ногу, другая же осталась на берегу, вследствии чего получилось
растяжение мышцы, связывающей ногу с спинным хребтом (51). Боткин (52) потребовал полного
покоя и уложил его. На беду, приехала в это время, принцесса Ирена Прусская (53), сестра
императрицы. Узнав о приключившемся, она стала убеждать имп[ератрицу], что врачи ничего не
понимают, что они уже ей испортили сына, что от лежания будет у наследника сохнуть нога, что его
необходимо поднять и позволить двигаться. Импер[атрица], не слушая никого, приказала ему
вставать. Нога однако настолько была повреждена, что наследник ходил, ступая лишь, на цыпочки
больной ноги. Во время драки с Настасьей (54), он снова упал и на этот раз получился полный разрыв
поврежденной связки с огромным кровоизлиянием в брюшную полость. Тут уже оказалось опасность
для жизни (55) и все усилия были направлены для парирования опасности и ногу запустили, т[ак] ч[то]
когда Вреден его начал пользовать, нога была совершенно согнута в коленном суставе и мальчик
ходить не мог.
На мой вопрос, какое он вынес впечатление от окружающих, Вреден с жаром говорит: «Она
дура… настоящая дура… но дура с фанаберией (56) и большой выдержкой. Вот мой разговор с нею.
Когда я доставил ап[п]арат для ноги наследника и приехал его проверять, я застал у него императрицу.
Наследник отказывался надевать ап[п]арат. На мои убеждения, импер[атрица] говорит: “I would not thank you for such a heavy thing” [151] и швырнула его на диван[»]. Разговор продолжался на
английском языке и его смысл следующий. Вреден объяснял, что такой ап[п]арат именно требуется и
что обязанность старших убедить ребенка потерпеть для его же добра.
Она говорит: «I tell [152] you, that if it is God’s will that Алексей should walk he shall walk, if it is not his will, he never shall get will»
